Думал обо всем этом сегодня первый секретарь сельского райкома партии, как и вчера, позавчера, как много дней подряд. Где бы он ни находился — дома, в райкоме, в поле, — думы одни и те же: уборка, страда. Других дум нет, голова занята только этим. И все его думы, все размышления, сомнения в конце концов замыкаются на одном: когда начинать косить? И уж потом — чем косить, как взять полегший хлеб.
— Я считаю, Геннадий Михайлович, мы правильное решение приняли, — неожиданно говорит Каратаев.
— Правильное, — отвечает Гудошников не громко, но уверенно.
Исхлестанное ветрами лицо Каратаева осветилось легкой улыбкой, стало мягче и добрее. И, как человек, сделавший трудную работу, он облегченно вздохнул:
— Всюду, где хлеба в таком состоянии, как у тебя, начинаем косить. Ждать нечего…
— А если осень действительно будет хорошая? — спрашиваю я. — Поторопитесь свалить хлеба, потеряете, по вашим подсчетам, по полтора центнера с гектара…
— Нет, скоро начнутся дожди, — не задумываясь, произнес Каратаев. И еще раз добавил: — Нечего ждать. У Вдовиченко — это директор совхоза «Лесной» — пшеница вот такая же, даже спелее есть массивы, а он убеждал меня не начинать косовицу по крайней мере с недельку. Надо будет к нему съездить, поглядеть, объяснить… А то потеряет пол-урожая, директор тоже молодой…
Гудошников ничего не сказал на это, только чуть кивнул головой.
Так и не ответил в тот день Георгий Васильевич Каратаев на мой вопрос: смог бы когда-нибудь он навсегда оставить Сибирь? Видимо, не расслышал все-таки его.
Ребенком приехав с родителями из Перми, Каратаев окончил в селе Мошкове десятилетку, работал секретарем районного комитета комсомола. Потом учился в Новосибирской высшей партийной школе, а закончив учебу, попросил направить его в свой район. Вскоре коммунисты избрали его секретарем Мошковского райкома партии. Через некоторое время район расформировали, Каратаев, хотя ему предлагали разные интересные должности за пределами Сибири, остался все же там, стал работать секретарем парткома совхоза, затем заместителем председателя райисполкома, и вот с 1966 года он первый секретарь сельского райкома партии, теперь уже Коченевского.
…На другое утро мы стояли у небольшой, гектаров в десять, пшеничной полосы, принадлежащей тоже «Кремлевскому» совхозу. Полоса эта была удивительна, и хлеб стоял плотной стеной, плечом, как говорится, не раздвинуть, колос длинный, мощный — я никогда не видел таких колосьев.
