Политкорректность: дивный новый мир | страница 9
Теперь о такте. Мы отметили два значения этого слова, первое – словарное, общеязыковое – «чувство меры», «умение держать себя подобающим образом». В этом смысле такт, тактичность мало чем, если вообще отличается от того, что обычно понимают под вежливостью, корректностью. Но есть второе значение, описанное Зиммелем в его эссе об общении; такт здесь – умение приспособиться к надындивидуальной системе норм поведения, характерной для специфической ситуации общения. Это приспособление состоит в вынесении за скобки всего личного, индивидуально-интимного и своего рода подмене «реальной» жизни системой абстрактных норм и правил. Когда указывают на «ложь» светской жизни, имеют в виду как раз эти ситуации.
Но именно такая операция – вынесение за скобки всего индивидуального и постановка на это место системы абстракции – и осуществляется при господстве политической корректности. Но только, по Зиммелю, требования такта сугубо ситуативны и не распространяются на жизнь как таковую. Ситуации общения – это изъятия из течения жизни. В противоположность этому политкорректное видение не ситуативно и претендует на тотальное определение жизни. Именно в этом смысле мы говорили, что политкорректность производит альтернативную реальность, подавляя индивидуально-личностные характеристики жизни и подменяя их абстракциями.
И главная абстракция, на которой зиждется вся громоздкая конструкция политкорректного мира, – это абстракция равенства. Собственно, политкорректность и есть современное воплощение принципа равенства.
Рождение политкорректности из духа равенства
Равенство – это, наверное, самый распространенный и общепризнанный принцип современной политики. Массовое общество, массовая демократия и массовая политика представляют собой ту почву, на которой произрастают идеи равенства. Ликвидация сословий сняла барьеры и фильтры между индивидами «разного сорта», которым априори полагались разные достояния и достоинства. Поэтому жить в условиях массовой демократии означает, как показывает берлинский философ Норберт Больц, жить в условиях постоянного равенства и сравнения себя с другими; ненависть к неравенству, говорит он, есть демократическая страсть par excellance. Из этого можно сделать вывод, что чем демократичнее общество, то есть чем больше равенства достигнуто, тем невыносимее становится всякое имеющееся или возникающее неравенство. Громче и громче звучит требование справедливости. Хотя содержательно определить справедливость невозможно или очень трудно – у многих людей очень разные представления о ней, – невозможно не согласиться с тем, что самым очевидным проявлением справедливости должно быть «усиление равенства». С этим согласны практически все партии, все политики, не говоря уже о простых людях, постоянно сталкивающихся с фактами вопиющего неравенства. Как выразительно пишет тот же Больц, «социальная справедливость через «большее равенство» представляет собой сегодня ценность, которую невозможно не принять. [Для всех политических сил в современном мире]… это принцип консенсуса номер один»