– Водочистка, – тянет потрясенная Катя.
– Ага, – соглашается Тами. – Только не говори никому!
– Почему? – удивляется Катя.
– Меня отец убьет, если узнает. Тхаков нельзя ловить, и тем более показывать чужакам. Раньше воды не было, только ил, людям нечего было пить. Тогда Создатель отрезал волосы и бросил на землю – так появились тхаки. Вот, – Тами слегка смущается, отворачивается к реке. – Я тебе показал, потому что ты мой лучший друг. Так что поклянись, что никому не скажешь.
– Клянусь, – говорит Катя, – можно, я его еще поглажу?
Мягкая, густая шерстка, такая красивая, такая гладкая. Водочистка фыркает, и ее мех вдруг становится мокрым и грязным, липнет к пальцам. Катя брезгливо отдергивает руку, и что-то больно ударяет ее в бок.
Катя уворачивается от ноги, занесенной для нового удара, и оказывается лицом к лицу с Полем. Он лежит на спине, его волосы перепачканы красным. Катя отшатывается, кровь отливает от лица. Голубые глаза Поля открыты, и Кате кажется, что он смотрит на нее насмешливо и нежно.
Катя поплотнее запахивает халатик.
– Не смотри на меня, – улыбается она, – я еще не умылась даже – Амико заняла душ.
Поль развалился в кресле, солнечные зайчики прыгают по волосам, смешливо сморщенному носу, светлым стенам холла. Катя с наслаждением подставляет руки под блики земного солнца: завтра они летят на Сайву, и целых два месяца им будет светить чужая звезда.
– Ну, раз нельзя смотреть на тебя, посмотрю новости, – говорит Поль и щелкает пультом.
Экран оживает, и Катя, присмотревшись, вскрикивает: камера плывет над знакомой биостанцией, зависает у разбитого окна – за ним бывшая папина лаборатория, столы перевернуты, на полу блестят осколки стекла, ветер шевелит обрывки бумаги и пленки. Диктор тревожно бубнит: «новые нападения на тхакофермы… есть жертвы…» На дорожке между пустыми вольерами, уткнувшись лицом в красную глину, лежит человек в синем халате – и рядом мертвый тху. Крупный мужчина в форме гневно кривит лицо: «Земляне не допустят разграбления тхакоферм. Мы не завоевываем Тхукан, мы боремся за выживание. Земле нужны водочистки, и горстка религиозных фанатиков-дикарей нас не остановит».
Катя отводит глаза, теребит пояс халата.
– Он ведь не разбирают даже, где фанатики, а где мирные, убивают всех…
– Да они ведь все фанатики, Катя.
– Да, наверное… Я понимаю, что другого выхода нет, наверное, но так же нельзя… Я не могу… – Катя вскидывает глаза на экран, и ей кажется, что щека военного измазана кровью. – Поль, выключи, пожалуйста.
