Колени хирурга подогнулись. Держась за столб, чтобы не упасть, Андрей Валерьевич с предобморочной отчетливостью вспомнил Женю, пуговицу, заменившую глаз ее любимой игрушки, запах кошек, пропитавший кабинет, проталину на стекле, – и только непрошенный советчик в шубе ни разу не всплыл в его памяти.
Хирург соврал встревоженной его визитом матери, что такие, как у Жени, травмы требуют наблюдения. Он с бессмысленной тщательностью осмотрел здоровую – даже синяка не осталось – девчоночью коленку и уже в коридоре, одеваясь, набрался храбрости заговорить о главном.
– Женечка, а где Рысь? – спросил Андрей Валерьевич как можно ласковее. Женька скривила рот, ее подбородок затрясся.
– Он убежал, – еле слышно прошептала она, и по щекам прокатились две крупные слезинки. – Взял и убежал… – она сдавленно всхлипнула, не в силах больше сдерживаться.
– Посеяла где-то в тот же день, – грустно сказала Женина мама, – и до сих пор никак не успокоится. Даже не знаю, что делать.
– Искали?
– Конечно. Даже объявление дали. Бесполезно, – женщина стянула на груди халат, судорожно вздохнула и перешла на шепот. – Еще и ее лучший друг… может, слышали? Они с Колей все время играли. Часто ссорились, конечно, но Женя по нему скучает, а мы боимся говорить…
– Ты помнишь, где Рысь от тебя сбежал? – снова подступил хирург к девочке. Женя решительно сжала губы и замотала головой. Андрей Валерьевич вздохнул, почесал нос и попросил у Жениной мамы стакан воды. Как только она вышла, он шепнул:
– Я никому скажу. На стройке, да?
Глаза у Жени сделались круглыми. Она молча кивнула и прижала ладонь ко рту, умоляюще глядя на врача.
– Меня и так гулять не пускают, – еле слышно пискнула она.
– Это ничего, – ответил Андрей Валерьевич.
К заброшенной стройке он пришел на закате. На ржавом кране, блестящем от ледяной корки, сидела толстая ворона. Заметив человека, она каркнула, сорвалась с балки и взлетела в сиреневое небо, тяжело взмахивая крыльями. Андрей Валерьевич погрозил ей кулаком, и, оскальзываясь и хватаясь за комья мерзлой глины, спустился в лабиринт недостроенного фундамента.
Под ногами захрустело бетонное крошево, и, чтобы не спугнуть рысь раньше времени, Андрей Валерьевич пошел на цыпочках. Проемы в подвальных стенах были перегорожены решетками из пронизанных оранжевым и синим светом сосулек; сосульки свисали с балок, с цементных потолков, сталагмитами вырастали из земли, превращая бетонные коробки в волшебные хрустальные дворцы. Там, где стены прикрывали землю от ветра, поднимались заиндевелые стебли мертвой полыни, неотличимые от морозного кружева на оконном стекле. Увидев их, Андрей Валерьевич понял, что рысь рядом, и тут же заметил в бурьяне рыжевато-серую спину.
