Он пил третью чашку кофе, нежно поглаживая синяк под глазом. Плакала статья, жаль. Самоубийца в счастливом городе – сенсация! Даже если прочтут всего пара человек… И те случайно – так стоила ли игра свеч? Несколько часов уже, как он смылся от озверевшей толпы, а голова все раскалывается. Хорошо поработал дед. Под носом снова стало горячо и влажно, и Андрей потянулся за салфеткой.
– У вас из носа кровь течет! Хотите платок?
Андрей поднял глаза. Перед ним стояла девочка-подросток – насмешливое тонкое личико, серый свитер, короткая юбка из шотландки, русые волосы растрепаны. В городе, где который уже сезон в моде были пастельные оттенки, развевающиеся одежды и одухотворенные лица в ореоле аккуратных локонов, это выглядело странно, и в журналисте робко шевельнулся прибитый было охотничий инстинкт.
– Спасибо, – Андрей взял пахнущий гиацинтами платочек, старательно держа руки подальше от пальцев девочки. Растерянно повертел в руках, боясь запачкать. Девочка бочком присела напротив.
– Можно, я с вами посижу? Все столики заняты… – Андрей кивнул, и девочка завертела головой, высматривая официанта. – Спасибо. Немножко отдохну и пойду дальше. Ужасно есть хочется! – она невнимательно пролистала меню и заглянула в кошелек. Белобрысые брови поднялись трагическими запятыми.
– Давайте я вас угощу, – спохватился Андрей.
– Ой, спасибо! – воскликнула она, просияв. – Я Ева, – представилась она и выжидающе уставилась на журналиста.
– Аааа…
– Что – «а»? – она мгновенно насупилась и посмотрела исподлобья, уже готовая привычно скривиться.
– Андрей, – ответил журналист, намертво задавив порыв к остроумию. – Извините, – покаянно добавил он. Они помолчали, разглядывая друг друга. Только теперь Андрей заметил, что с девочкой не все ладно: в ее глазах мелькала тоскливая растерянность, еле прикрытая подростковой задиристостью. Он уже хотел спросить, что с ней случилось, может быть, предложить помощь, но Ева заговорила первой.
– Где вы так разукрасились? – спросила она.
– Так, – отмахнулся Андрей, – поспорил о господине Президенте…
– Разве о нем можно спорить? – удивилась девочка, и Андрей еле сдержался, чтобы не расхохотаться – такое искреннее изумление было в ее голосе.
– Даже о Боге можно спорить, – наставительно ответил Андрей.
– Зачем? – хмыкнула Ева. – Тем более что… – в ее глазах снова мелькнули растерянность и тоска, как будто она вспомнила что-то важное и невозможное, о чем за пустой болтовней со случайным знакомым почти удалось забыть. Ее лицо вдруг сложилось в гримаску жалости: – Ой, так вы еще до Президента родились? Ну да, правильно … Бедный, как вам ужасно раньше жилось!
