Основной принцип суфийского пути состоит в том, что обычный человек не может сам распознать и восмпользоваться формирующими влияниями, в которых он нуждается. Он должен, волей-неволей, следовать за учителем, который знает, где эти влияния могут быть найдены, в какой мере они должны быть использованы.
Руми постоянно предостерегает против привязанности к внешнему: "Любите меньше кувшин, а больше воду7. Он подчеркивает экспериментальные аспекты развития и необходимость постоянной работы.
Аттар-Химик, прославившийся своим произведением "Пардамент птиц7, по достоинству стоит в первом ряду суфисйких пророков. Без сомнения, "Развитие паломника4 Баньяка обязано этой фабуле, -- тридцать птиц, ведомых удодом, выступили в путь, чтобы найти своего короля. После великих бед и испытаний они обнаруживают, что король -среди них. "Откажитесь от вашей робости и самообмана и вашего неверия, ибо тот, кто делает свет из собственной жизни, освобождается от самого себя, он освобождается от добра и зла на пути к своему возлюбленному7.
Так и суфийские мыслители льют из глубин источников сысли и истины и отражают жажду человека к единению с Бесконечным. Меня увлекло их глубокое внутреннее проникновение в трудности человека при поисках своего реального "я7. Человек, каков он есть, окруженный всевозможными страхами, реориями и обусловленностями, стоит обнаженным и неподготовленным к тому, чтобы смело встретить лицом к лицу ответственность за свои поиски неизвестного. Правда, западная мысль породила таких мужей, как Шопенгауэр и Кант, таких мистиков, как Успенский и Николл, но никто из них так и не достиг цели из-за сложности и запутанности своего мышления. Они сами были продуктом западной схоластики с ее прагматическим академизмом и изысканным интеллектуальным рассуждением, лишенным глубокого внутреннего проникновения, -- то есть того, что характеризует суфийских учителей. Честно говоря, ни один западный мыслитель не развился настолько, чтобы выйти из мира в бесконечное, однако Руми, Аттар и другие не только показали путь, но и проторили дорогу "Фана7 или к погашению "я7 субстанцией Истины. Какое доказательство может быть большим для доказательства силы учения? Европейские мистики -- св.Франциск, св.Тереза из Авилы и св.Иоанн Креститель -- все обязаны своим вдохновением суфийской мысли.
Могу ли я, -- спросил я самого себя, позволить себе не замечать эти ясные указания? Гурджиев был обучен этими людьми. Могу ли я надеяться уловить нить учения в том виде, в каком оно применяется сегодня? Могу ли я позволить себе не воспользоваться случаем? Решение было простым, и мои поиски приняли более индивидуальную форму. Я буду следовать пути Гурджиева, но только затем, чтобы найти провозвестие и форму, которые применяются сегодня.
