Тут мысли Артура замедляли ход и воображение устремлялось к Коринфу, выбранному Сизифом для новой жизни, а вернее — к загадочному совместному пути супругов в Коринф, так глубоко изменившему их жизнь, что ее смело можно было называть новой, даже если бы ничего значительного в ней с тех пор не случилось. Его ожидала здесь одна невероятной сложности задача, которую не терпелось разрешить.
Но брак с плеядой вновь напоминал о космическом мезальянсе и о жестокости богов по отношению к ни в чем неповинным, многочисленным жертвам этого провалившегося эксперимента. Хотя судьба избранниц была в общем-то не более тяжкой, чем в их романах с земными мужчинами, и, как в земных романах, иногда вознаграждала особой гордостью материнства. Что было заведомо известно, так это отсутствие надежд на общий очаг, семью. Но ведь такое сплошь и рядом случалось и здесь, на земле. Вопрос, следовательно, заключался в том, хотелось ли женщине стать матерью героя, царя или пророка. Отнюдь не каждый мужчина готов был встать на этот гибельный путь, что же дано нам знать о страданиях матери, наблюдающей за предначертанной зачатием агонией своего чада?
Старались боги не для себя, и расширенные права, которые, как говорят, всегда сопутствуют чрезмерным обязанностям, часто вынуждали их применять насилие — женщины ведь не знали, какая тут идет работа. А те из них, кто слишком усердствовал в любопытстве, желая познакомиться с истинным масштабом события, платили еще более высокую цену. Земная мать Диониса Семела, захотевшая увидеть отца своего будущего ребенка в его подлинном обличье, была сожжена катастрофическим явлением Зевса, который не решился отказать возлюбленной. Убить очередную отраду сердца никак не входило в его планы, пришлось прибегать к особым мерам, чтобы спасти хотя бы еще не родившегося сына. Но по крайней мере в этом случае можно говорить не просто о рождении человека. Сын Семелы, Дионис-человек, был одним из довольно сложных воплощений бога. Две другие его ипостаси — Иакх и Загрей — рождались каждый по-своему, оба целиком за пределами земной видимости, а все трое, возможно, и были той самой попыткой богов преодолеть неуспех утилитарной миссии, которую они так самонадеянно взялись было осуществлять. История Загрея-Диониса-Иакха, наверно, как раз отвечала в какой-то мере на вопрос о нерожденном грозном детище Фетиды.
И снова Артур отчаянно скучал по другой паре, успевшей принять гораздо более материальный облик и неторопливо продвигавшейся тем временем к Истмийскому перешейку без его участия.
