Само собой, метод Фаллопия иногда имеет непредвиденный вторичный эффект…
Совершим путешествие в предысторию: однажды ночью я сидел в местечке, которое называется — или называлось, потому что я уже довольно давно не хожу туда, — «Мир Текс-Мекс», это был один из баров для тех, кому за тридцать, где у всех вороватый взгляд.
Я раньше много ходил туда, в этот «Мир Текс-Мекс». Это было хорошее местечко. (Были и лучше, но «Мир Текс-Мекс» был именно хорошим местечком для тех, кому за тридцать.) (Заведения для тех, кому за сорок, обычно бывают гораздо хуже.) В «Мире Текс-Мекс» незнакомые люди привыкли заговаривать друг с другом: ты мог стрелой броситься навстречу клиентке с волосами, выкрашенными в цвет величественного красного дерева, например, и спросить у нее, как жизнь, и она без колебаний отвечала тебе, что все хорошо, и рассказывала особые подробности этого благополучия, поначалу неконкретного. Через мгновение ты уже мог оказаться с ней на маленькой танцевальной площадке «Мира Текс-Мекс», вы двигали руками и ногами, быть может, малохудожественно, но с внезапным воодушевлением, оба уже — рабы ярких удовольствий жизни, и ни один даже не задумывался о том, что у другого могут пахнуть ноги. И если дела шли этим курсом, она на следующее утро, с глазами, мутными от бессонницы и от неги, разыскивая свои антицеллюлитные чулки среди смятых в беспорядке простыней с рисунком в виде пингвинов или орхидей, могла сказать тебе:
— У меня диабет, — например.
(Ты с самого начала это знал: диабет.) Или же:
— У меня четверо детей. (Четыре — почти идеальное число.)
Или, может быть:
— На самом деле меня зовут не Шейла…
…Короче говоря, там, в «Мире Текс-Мекс», была Йери. Со своей большой изящной задницей. (Будет тяжело объяснить это словами: большая и толстая, но изящная. В общем, я понимаю, что это трудно себе представить и прежде всего трудно в это поверить, хотя было бы очень просто нарисовать это посредством мимики: представьте себе, что держите на своих коленях глобус, а теперь представьте, что ласкаете своими руками половину мира. Представьте так же, раз уж вы начали представлять, что раскаленный вулканический меридиан делит этот мир надвое.)
В то время мы были относительно молоды (ей — тридцать четыре, мне — тридцать два), а относительно молодым не нужны сложные психологические процедуры, чтобы лечь в постель с незнакомыми людьми, потому что они все еще находятся в фазе неразборчивого коллекционирования неожиданностей, предшествующей фазе невольного коллекционирования страхов («Это родимое пятно»). («Я с детства очень верю в Деву Марию Гор».) (И так далее.) В общем, мы с Йери легли в постель вскоре после того, как познакомились. И этот факт, по моему мнению, получил достойное развитие, по крайней мере если учесть, что ложиться с кем-нибудь в постель в первый раз — это явление, имеющее почти всегда много общего с брачным танцем животных отряда толстокожих.
