До глубокой ночи но гаснет свет в окнах Юлия Борисовича. Как и в первые годы работы над атомной проблемой, его рабочий день начинается ровно в 8 утра и продолжается не менее 14 часов. Тот же режим сохраняется в выходные и праздничные дни и даже во время болезни.
«Быть ученым — большое счастье,— так начал Юлий Борисович свое заключительное слово в феврале 1964 года на заседании ученого совета, посвященного его шестидесятилетию.— Нет большего наслаждения, чем познание нового, неизведанного, открытие дорог, по которым до тебя никто не ходил. Но быть ученым не только счастье, но и большая ответственность. Мы должны помнить о своем долге и работать так, чтобы от наших трудов народу жилось лучше».
АКАДЕМИК ЯКОВ БОРИСОВИЧ ЗЕЛЬДИН
Он протянул мне серую трубку диаметром около 12 мм, длиной 50 см, похожую на итальянскую макаронину спагетти, и сказал: «Было бы очень занятно измерить, с какими скоростями горит эта штука в середине и по краям. Мы сейчас изучаем скорости горения таких порохов при давлениях в десятки атмосфер. Представляется, что центральная часть трубки должна выгорать медленнее, чем края. Вы уже получали рентгеновские снимки пули в полете. Нельзя ли использовать вашу технику для изучения явлений при горении пороха?»
Так запомнилась одна из первых встреч с Яковом Борисовичем Зельдовичем в Казани, в январе или феврале 1943 года. Шли бои за Сталинград, великая битва на Курской дуге еще только готовилась. В то время мы провели успешные опыты по рентгенографированию явлений при взрыве небольших зарядов. Яков Борисович внимательно следил за развитием этой работы.
Спустя три года произошла встреча на другом меридиане. Зельдович был назначен руководителем теоретического отдела. Время показало, насколько правильным было такое решение. Широко образованный физик, отлично знающий газодинамику и физику взрыва, живой как ртуть, очень активный и деятельный, Яков Борисович на протяжении двух десятилетий являлся душой и символом нашего теоретического отдела. Он отлично разбирался не только во всех теоретических вопросах, связанных с созданием соответствующего оружия, но и в подавляющем большинстве экспериментальных работ, многие из которых были начаты по его инициативе. Он ставил перед экспериментаторами актуальные, еще не решенные проблемы и часто сам предлагал способы и методы их решения.
Яков Борисович оказался «виновником» приезда к нам еще одного отличного физика-теоретика, обладающего высоким изобретательским потенциалом,— Евгения Ивановича Забабахина.
