22 сентября я в форме «личной и секретной инструкции» поставил перед Леклерком следующую задачу: овладеть оазисом Феццана, организовать там администрацию, действующую от имени Франции, затем отсюда идти на Триполи, подавив при этом пункты Гат и Гадамес. К операции приступить, как только 8-я английская армия вернет Киренаику и проникнет в Триполитанию. Леклерк перейдет в подчинение генералам Александеру и Монтгомери лишь после того, как соединится с их войсками. Тогда он под общим стратегическим командованием этих генералов примет участие в битве за Тунис, если таковая произойдет. В случае если вишисты окажут сопротивление высадке и с помощью немцев начнут сражение с союзниками, мы со своей стороны должны выбить их с французской территории, где это возможно. Кстати сказать, наши миссии Понтон на Золотом Береге и Адан в Нигерии — обеспечивали нам в районах Берега Слоновой Кости, Верхней Вольты, Того, в Дагомее, в Нигерии полезные связи. Поэтому и моя инструкция предписывала Леклерку направить, если понадобится, свои части во Французскую Западную Африку, беря за исходный путь Нигер. Наконец, ему надлежало подготовить части, могущие служить ядром наших войск на Мадагаскаре.
Задача не из легких. Но у нас не было колебаний. Свободные французы в Африке представляли собою достаточно крепкое целое, чтобы выдержать любые испытания. Что касается коренных африканцев, то они держались как нельзя более лояльно. Это относится как к их монархам и вождям, таким, как султаны в Уадайе, в Канеме, в Форт-Лами, как правитель Орагола в Форт-Аршамбо, Ахмед-бей в Маго, ранее изгнанный итальянцами из Феццана, как вождь Мамаду М’Баики в Банги, королева народности батеке в Конго, вождь народности вилис в Пуэнт-Нуаре, принц Феликс в Габоне, верховный вождь Параизо в Дуале, король абронов, бежавший со своим окружением с Берега Слоновой Кости, чтобы присоединиться к де Голлю и др.; это относится также к интеллигентным африканцам, которые стали деятелями местной власти, армии, торговли, просвещения; наконец вся масса простых людей — земледельцев, солдат, рабочих, обслуживающего персонала — также сочувствовала делу Сражающейся Франции и считала необходимым нести свою долю жертв. Но вместе с тем сердца африканцев исполнились трепетом надежды и веры в право человека быть свободным. Драма, потрясшая мир, элемент чудесного, который входил в «голлистскую» эпопею, развертывавшуюся на их собственном континенте, картина войны, требовавшей напряженных усилий, менявшей самые условия их существования, — все это не могло не сказаться в хижинах и кочевьях, в саванне и в лесах, в пустыне и на берегах рек: миллионы чернокожих людей, тысячелетиями изнывавших под ярмом нищеты, отныне поднимали голову и задумывались над своим уделом.
