Ее голос теперь звучал пронзительно, Ханна испугалась, она поняла, что у женщины начинается истерика. Она попыталась высвободить руку, но та вцепилась в нее железной хваткой.
— Шевелись, грязная свинья, нацистское отродье! Иди, поцелуй своего фюрера!
Мужчина, стоявший на коленях, получил удар сапогом по голове и упал вперед. Он принялся на ощупь искать свои очки, потом приподнялся и пополз на коленях. Из его груди вырвался болезненный стон.
— Заткнись! Ползи вперед! — крикнул один из партизан.
Ханна спросила себя, почему мужчина медлит. Если бы она оказалась на его месте, давно бы бросилась вперед, чтобы скорее с этим покончить. Только сейчас она заметила, что на земле что-то блестит: все вокруг было усыпано осколками стекла. Руки и колени мужчины теперь кровоточили. Ханна почувствовала, что ей не хватает воздуха, что она вот-вот потеряет сознание. Лишь судорожно сжатые пальцы полоумной женщины не давали ей лишиться чувств.
Мужчина добрался до портрета Гитлера, на который партизаны стали плевать, а потом приказали ему облизать его. Он повиновался под насмешки и хохот мучителей.
— Пятьдесят ударов кнутом! — объявил мужчина в военной форме, очевидно, глава трибунала.
Приговор написали мелом на спине осужденного, после чего партизаны поволокли его к двум столбам, установленным на площади.
Больше не в состоянии выносить это зрелище, Ханна вырвалась из цепких рук женщины. С глазами, полными слез, она растолкала зевак, толпившихся вокруг нее, и побежала прочь.
Споткнувшись о неровность мостовой, она чуть не упала, затем обогнула груду камней. В городке за все время наступления русских взорвалось несколько случайных бомб. Судетские города подвергались бомбардировке, но внутреннюю часть Богемии союзники пощадили. Однако, несмотря на то что Габлонц и его окрестности почти не пострадали, в некоторых районах стоял неистребимый запах гари. Она больше не узнавала родные места, в которых прошло ее детство: тихие улочки городка с милыми домиками превратились в заколдованный лабиринт, где опасности подстерегали на каждом шагу.
Как жить дальше? Как она сможет пережить все это с больной матерью на руках? Судетские немцы должны были уехать из города, но куда?
Каждый день колонны женщин, детей и стариков под насмешливыми взглядами вооруженных гвардейцев покидали свои деревни и города, волоча за собой нехитрый скарб, завернутый в одеяла и перевязанный или сложенный в набитые до отказа чемоданы. Трупы стариков или больных людей, слишком слабых, чтобы выдержать такое испытание, устилали обочины дорог. Они лежали там до тех пор, пока их не зарывали в общей яме где-нибудь на опушке леса. Ходили слухи об эвакуации в Германию, в районы Баварии или Гессена, но также в Россию, в Сибирь.
