Он неожиданно наклонился вперед, схватил ее за руку и сжал с такой силой, что ей стало больно.
— Ты что, еще не поняла, что я не могу состариться, поскольку я уже мертв?
Ливия вырвала свою руку и вскочила одним движением, со скрежетом оттолкнув стул.
— Зато я живая, хочешь ты этого или нет! И можешь передать Марко Дзанье, что мне нечего ему сказать, пусть даже на пушечный выстрел ко мне не приближается!
Она резко развернулась и направилась к застекленной двери. Взоры всех посетителей бара были прикованы к девушке. Они не пропустили ни единого слова из ее ссоры с братом. Меньше чем через час весь Мурано будет в курсе того, что наследники Гранди чуть не перегрызли друг другу глотки.
Стеганое одеяло, покрывающее кровать дедушки, было пронзительно голубого цвета родом из детства, цвета весеннего венецианского неба, словно спустившегося сюда, чтобы бережно укрыть немощное тело старика. Над изголовьем кровати висело распятие в бархатном обрамлении.
Ливия на цыпочках приблизилась к кровати и села на плетеный стул. Она нежно взяла старческую руку с обвисшей кожей, сердце ее сжалось от тоски. Через открытое окно слышалось вечернее пение птиц, легкий ветерок раздувал белые кружевные занавески. В комнате больного витали ароматы спирта и пчелиного воска.
Она смотрела на изможденное лицо старика, на его седые волосы, которые за всю жизнь не удалось укротить ни одной расческе, на бледные приоткрытые губы, из которых исходило слабое дыхание. Ливия удостоверилась, что его грудь вздымается равномерно. Первые ночи после приступа она не сводила с нее глаз, словно пыталась усилием воли вдохнуть в старика жизнь. Проваливаясь в сон, она в ужасе просыпалась, боясь не выполнить свою задачу. Но за видимой слабостью деда скрывалась жизненная сила, которая до сих пор удерживала его на этом свете.
Морщинистые веки дрогнули.
— Дедуля, это я, — прошептала она, продолжая гладить его руку. — Я здесь, с тобой. День прошел хорошо. Старику Горци очень понравились твои бокалы. Он купил у меня утром три штуки и с нетерпением ждет, чтобы я принесла ему еще. Знаешь, дела налаживаются… Нужно еще немножко потерпеть, мы все надеемся на лучшее. Когда ты поправишься, поедешь в город и сам все увидишь.
Произнося эту лживую тираду, она опустила голову. Когда она вновь подняла глаза, то наткнулась на пристальный взгляд деда. Она давно не видела, чтобы он был таким ясным. Волна счастья заполнила ее. Все вдруг стало возможным. Надежда не привередлива, ей достаточно самого малого.
