— Фашисты! Гестаповцы! Мрази! — продолжая корчиться на полу, прохрипел Федор. — Прав был отец Гвинарий, что все москали — палачи для украинцев! Что ненавидите нас за то, что мы жить умеем лучше вас!
— Слушай, ты, агитатор хренов, — повысил голос Демидов, нависая над Федькой. — Я ведь терплю, но терпелка у меня не безграничная!
Зная, что это не пустая угроза, Локис решил вмешаться. Не из-за того, что ему было жалко этого запутавшегося деревенского мужика, а потому, что его вдруг заинтересовали слова Игнатича о каких-то «богомазах», с которыми «спутался» Федька.
— Погоди, командир, — тронул он Демидова за плечо. — Давай-ка проясним ситуёвину… Чего ты, Игнатич, там про богомазов толковал?
Лобач немного помолчал, решая, видимо, с чего начать, несколько раз он провел рукой по плохо выбритым щекам и осторожно произнес:
— Ну это, в общем-то, мои наблюдения и выводы. Считай, что просто домыслы. Я ведь могу и ошибаться. Хотя со мной такое редко случалось…
— Кончай тянуть кота за хвост, — грубо перебил его Демидов. — Чего ты там надомысливал?
— У нас в Хлыстовке лет пять назад хрен один появляться начал, — задумчиво продолжал Лобач. — Все о Боге рассуждал. Потом хату прикупил, по случаю, совсем в деревню переселился…
— Слушай, — с плохо скрываемой угрозой проговорил Демидов, — я, конечно, очень люблю послушать деревенские истории, но сейчас… как бы это помягче сказать… не до того мне. Поэтому либо говори по делу, либо заткнись и не вякай!
Игнатич растерянно посмотрел на Купца и торопливо зачастил:
— Дык я и говорю по делу. Гвидон этот, или как там его, по дворам шлялся, народ смущал, все о какой-то Великой Миссии толковал. Но… как-то чудно толковал. Это я уж потом смикитил, из какого котелка он кашку людям раздает…
— Та шо ты в том разумеишь, пес смердячий!! — опять выкрикнул Федор. — Отец Гвинарий правду говорил!!
Демидов слегка пнул его ногой в пах, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы Данилюк, со стоном скорчившись в позу зародыша, замолчал. Потом командир кивнул Лобачу, и тот, опустившись на лавку, продолжил:
— В общем, по проповедям этого святоши я понял, что «поет» он с националистской дудки, а в качестве прикрытия натянул на себя рясу грекокатолическую. С недавнего времени стал я примечать, что чужие люди к нему повадились ходить, и только ночью. Чего-то таскали в хату этого преподобного…
Демидов несколько минут переваривал услышанную информацию. В общем-то, ничего интересного для себя он не услышал. То, что по всем республикам бывшего Советского Союза бродят проповедники всевозможных религиозных концессий, порой самых экзотических направлений, он прекрасно знал. В родной Балашихе его несколько раз останавливали одинаково одетые мальчики и девочки, которые пытались завести с ним разговоры о Боге и вере. Пару раз даже приходили к нему домой. Как правило, Купец отшивал этих адептов бесцеремонным, а чаще всего откровенным и совершенно хамским образом. Те не обижались, а лишь смиренно улыбались и благословляли матерящего их Купца.
