Экспедиция в Западную Европу Сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова | страница 38
— Пожалуй, — небрежно позволилъ Мифасовъ. — Тирольскій костюмъ мнѣ нравится.
Онъ порылся въ нессесерѣ и, доставъ кисточку для бритья, прикрѣпилъ ее къ своей панамѣ. Потомъ взялъ платье и ушелъ въ свою комнату.
— Мѣрять пошелъ! — фыркнулъ Крысаковъ, позеленѣвъ отъ зависти. — Я вамъ этого не прощу, Сандерсъ. Я вамъ, я вамъ…
Атмосфера становилась слишкомъ сгущенной. Я понялъ, что эти люди не простятъ мнѣ Штейнаха, что мое присутствіе около нихъ только раздражаетъ гноящуюся рану, и я сказалъ:
— Господа! Я чувствую, что мое присутствіе становится для васъ тяжелымъ.
— Облегчить его — зависитъ только отъ васъ, Сандерсъ, — радушно сказалъ появившейся въ дверяхъ Мифасовъ.
Тирольскій костюмъ чрезвычайно шелъ къ нему, оттѣняя хрупкую стройность стана и мечтательное выраженіе глазъ.
— Мы васъ вылечили, — прибавилъ Южакинъ, — отходили… Вырвали васъ изъ цѣпкихъ лапъ смерти.
— Мавръ сдѣлалъ свое дѣло? — иронически улыбнулся я.
Онъ сдѣлалъ видь, что не слыхалъ этого замѣчанія.
Тирольскій костюмъ чрезвычайно шелъ къ нему…
— Изъ полуживой развалины превратили васъ въ цвѣтущаго, полнаго силъ человѣка… Имѣемъ мы, послѣ всего этого, право оградить себя отъ риска попасть съ вашей помощью въ какой-нибудь Блюденцъ или Кицбюхель или Целль тамъ, Цоллеръ? Имѣемъ на это право или нѣтъ, господинъ Сандерсъ?
— Имѣете, — съ спокойной улыбкой согласился я. — Но, смѣю поинтересоваться, какимъ образомъ вы будете обходиться безъ моего нѣмецкаго языка?
Я приготовился къ ихъ замешательству, но вмѣсто этого они разразились хохотомъ.
— Вашего нѣмецкаго языка? — взвизгнулъ Крысаковъ. — Вашъ языкъ, — не будемъ говорить о его національности, — достаточно опротивѣлъ мнѣ за время вашей подозрительной болѣзни. Его языкъ, господа!? Онъ воображаетъ, что если я смотрѣлъ на него изъ жалости, чтобы изслѣдовать его…
— Дѣйствительно, Сандерсъ, это вы немного того, заврались, — снисходительно потрепалъ меня по плечу Южакинъ. Согласитесь, что таскать за собой человѣка, хвастающагося заслуженно или незаслуженно своимъ языкомъ, можетъ стать, наконецъ, тяжелымъ. Къ тому же Италія — страна, которую мы намѣрены теперь посетить, совершенно не нуждается въ людяхъ съ нѣмецкими органами.
— Въ тедескахъ, какъ говоримъ мы въ Италіи, — перевелъ Мифасовъ.
— Короче: вы насъ будете только компрометировать, — отрѣзалъ Крысаковъ. — Такъ какъ единственный языкъ, мало мальски пригодный въ странѣ Гарибальди, это — мой!
Мифасовъ и Южакинъ одобрительно взглянули на его большой, хвастливый языкъ и сказали:
