Человѣкъ, не гонявшійся за формой и внѣшнимъ блескомъ, могъ очистить свою душу, сжимая носъ обыкновенными сахарными щипцами, или растягивая ротъ аналогичнымъ приспособленіемъ для перчатокъ.
Людей съ болѣе обостренымъ чувствомъ раскаянія рекомендовалось ущемлять за голову дверьми или каминными щипцами, которыми, при извѣстномъ навыкѣ, легко удалялся и языкъ.
Преступныя жены свободно исправлялись укладкой ихъ въ подобіе скрипичнаго фугляра, съ забивкой въ крышку длинныхъ гвоздей, расположенныхъ по вкусу и подъ присмотромъ особаго компетентнаго лица.
Исправленіе болѣе мелкихъ пороковъ обходилось въ гроши, начиная съ бросанія въ воду и кончая примѣркой собачьяго намордника.
Благодаря такой тщательной и детальной разработок дѣла, гражданинъ стараго Нюрнберга могъ нейтрализовать любой грѣхъ, сообразуясь, конечно, съ немаловажнымъ обстоятельствомъ, что за нѣкоторые онъ могъ заплатить не свыше одного или двухъ разъ, напримѣръ, языкомъ или ухомъ.
Это, въ свою очередь, пріучило народъ къ экономіи и тонкому разсчету, чтобы, отдавъ зря языкъ или носъ, не остаться на бобахъ въ болѣе заманчивыхъ случаяхъ. Каждый старался перебиться до поры до времени мелкой монетой: пальцами, зубами и ремнями изъ собственнаго матеріала. Границы развлеченія выбирались такимъ образомъ по личному усмотрѣнію и варьировались въ довольно большихъ предѣлахъ. Самодеятельность поощрялась, всякъ былъ кузнецъ своему счастью. Мы съ трудомъ оторвались отъ прейскуранта, соблазненные обѣщаніемъ Мифасова показать намъ росшій во дворѣ замка Барбороссы дубъ, посаженный Брунгильдой — доказательства чему были въ надежныхъ рукахъ самого Мифасова.
Дубъ оказался корявымъ, довольно невзрачнымъ деревомъ — липой, посаженной Кунигундой, а не Брунгильдой.
На всѣ наши вопросы и выраженія протеста, Мифасовъ ограничился не лишеннымъ основанія замѣчаніемь, что время беретъ свое и присутствіе липовой листвы его нисколько не удивляетъ. Что же касается двухъ женщинъ, то, по соображеніямъ интимнаго свойства, онъ не рѣшается отдать сейчасъ своего предпочтенія ни той, ни другой. Это вопросъ недалекаго будущаго.
Будущее — странное, одинокое слово въ этомъ царствѣ прошлаго набальзамированнаго тысячами легендъ…
Спятъ старыя стѣны, улыбаясь подъ осторожными цѣпкими щупальцами вѣковъ — не дрогнутъ сѣдыя рѣсницы узкихъ оконъ, запущенныя временемъ.
Крысаковъ не выдержалъ и пригрозилъ придти на этюды. Мифасовъ вызвался дать подробныя объясненія къ происхожденію каменнаго колодца, приводившагося въ дѣйствіе при помощи семикратнаго вливанія воды.
