слово:
«Не чесь-то-хвала молодецькая,
А-й не выслуга-та богатырска жа —
А убить полениця во чистом поли
А без спросу ей и без ведома;
Уж ты, ох, полениця удалая!
Ты коей земли, коёго города?»
Говорит полениця удалая:
«Ишша был бы у тя я на белых грудях, —
Не просил бы ни дядины, не вотьчины,
А порол бы у тя я груди белы жа,
А смотрел бы у тя я ретиво серьцë.
Я из славнаго городя из Киева;
Ишше старо казак да Илья Муровичь,
Илья Муровичь сын Ивановичь».
А и молоды Добрынюшка Микитичь млад
Ишше скачёт он со белых грудей,
Ишше падать ему во резвы ноги:
«Уж ты, батюшко наш, старый казак!
Ты старо казак да Илья Муровичь!
Ты прости миня в таковой вины».
Они скоро скачют на добрых коней.
А Илья поехал по чисту полю.
А Добрыня поехал к своей матёнки,
А к чесной вдовы Омыльфы Тимофеёвны;
Становил коня к дубову столбу,
Он везал коня к золоту кольцю.
А в гридню идет, — Богу молитьсе,
Своей матёнки до поклоняетьсе:
«Уж ты здрастуёшь, моя матушка,
Чесна вдова да Омыльфа Тимофеёвна!»
«Уж ты здрасвуёшь, мое дитятко,
Да молоды Добрынюшка Микичь млад!»
Говорил Добрынюшка Микитичь-от,
Говорил он ведь своей матёнки:
«Ишша был я Добрыня во чистом поли;
Я побил поленицю удалую,
Я стару казака Илью Муровича»,
Говорит тут да родна матушка,
Ишша та вдова Омыльфа Тимофеёвна.
«Уж ты ой еси, мое дитетко,
Ишша молоды Добрынюшка Микитичь млад!
Ишша то ведь тибе родной батюшко».
Ишша тут ему за беду стало,
За ту кручинушку великую.
(Ишь, мать сказала, што он не замужем был
прижит, он ведь не знал, што сколотной[56]был.) Он ведь скоро скачёт на добра коня,
Он поехал тут по чисту полю.
(Хотел найти Илью Муровичя да убить его, да где
его сыскать. Илью-то? Поездил, да так и приехал.)
