Разговора о возможном моем отходе из города мы пока не вели, пока не приблизились к еще более знаменитому кварталу номер 11, куда даже полиция печально знаменитого сайгонского полицмейстера Тхиеу не рисковала появляться без поддержки бронетехники. Здесь мы нырнули в лабиринт грязных закоулков, невыносимой грязи и запахов, впрочем, порой весьма аппетитных - сказывалось, что ел я почти два дня назад. Все это время еду мне заменял первитин, прекрасный стимулятор, испытанный еще в Третьем рейхе и успешно служивший нам. Но действие его кончалось, добавлять не хотелось (еще придется попозже) и приходил на смену зверский аппетит. Виски только раззадорил мой желудок, и я ткнул пальцем в первую, попавшую в поле моего зрения харчевню. Тханг покачал головой и показал в другую сторону. Пробравшись через кучу мусорных ящиков, протиснувшись по закоулку, где не смог проехать даже велосипедист, мы неожиданно оказались на узенькой, но довольно чистой улочке и на ней (О, Боже!) было маленькое кафе. Хозяйка встретила нас без единого вопроса и провела в задние помещения, в комнату, где стоял стол, уставленный едой...
Сыто икая, я колупался в зубах спичкой и тщетно пытался вспомнить, что я съел. Из чего это было приготовлено, мне знать не хотелось, но вкусно было до экстаза. Мысли тяжеловато ворочались в моей голове, однако хронометр, постоянно тикающий у меня где-то в районе желудка, подсказал, что пора приниматься и за работу. Работа была до боли знакомая - уносить ноги. Единственной ее особенностью являлось то, что оценить ее по достоинству, можно только в случае успеха... Теперь стоило поинтересоваться у Тханга, как он собирается вытаскивать меня отсюда. Как бы хорошо не были сделаны мои документы, все равно не избежать длительных проверок. Длительных и более тщательных, а тут вдруг, к примеру, выяснится, что в госпитале "зеленый берет" Виктор Алексейчук никогда не лежал, а еще один запрос дотошного контрразведчика принесет ответ, что таковой и вовсе не значится в списках армии США, а уж тем более в таких элитных войсках. Вся моя липа была хороша на кратковременные, рутинные проверки без особого внимания на меня, как личность. До поры до времени моей личностью был не я, а эта самая липа. Этот закон действует везде, где существуют хотя бы зачатки бюрократии. Сейчас могут искать меня и только меня. У меня хорошо запечатлелась в памяти девушка, которую агент охраны при первом же выстреле бросил на землю и прикрылся ею, как щитом. А когда "сработала" и ее тележка, его подозрения перешли в уверенность, а если девушка осталась жива в той мясорубке и что-то знала больше, чей ей полагалось знать? Уповать на такую же беспечность солдат на дорогах, как это было вчера, было бы величайшей глупостью на свете. Тут уж и красотка Фай не поможет.
