вопрос, усиливавший подозрение против молодого человека еще более, нежели находка его камзола. При этом случае, ради того, чтобы быть хорошо понятым, я замечу, что простое и краткое латинское выражение:
«Cui bono?» переводится и истолковывается всегда неточно.
«Cui bono» во всех забористых романах, – например, в издаваемых мистрис Гор (автор «Сесиль»), которая приводит цитаты на всех языках, начиная с халдейского и кончая чикасавским (причем она руководится, в случае нужды, систематичным сводом Бекфорда) – во всех этих сенсационных романах – Бульвера, Диккенса и прочих, – два краткие латинские слова переводятся:
«ради какой цели?» (что выражалось бы словами:
«quo bono»), между тем как, по точному переводу, следует разуметь:
«кому на пользу?» Это юридическая фраза, применимая в случаях, подобных описываемому, то есть, таких, в которых вероподобие личности убийцы совпадает с вероподобием выгоды, которую он может извлечь из совершенного преступления. В данном случае
«cui bono?» весьма говорило против Пеннифазера. Его дядя, сделав завещание в его пользу, грозил ему изменить свою волю, однако, как оказывалось, не привел в исполнение этого намерения. Если бы завещание было изменено, то единственным поводом к убийству могло быть мщение со стороны племянника; но и тут его удержала бы надежда снова заслужить расположение дяди. Но при наличности завещания и угрозы, висевшей над головой молодого человека, было ясно, что боязнь лишиться наследства могла вовлечь его в ужасное преступление. Так решили, весьма основательно, почтенные граждане Рэтльбора.
На основании этого Пеннифазер был тут же арестован, после чего все, поискав еще немного, повели его обратно в город. Дорогою случилось еще нечто, подтвердившее общие подозрения. М-р Гудфелло, шедший впереди всех, вдруг сделал несколько быстрых шагов еще далее, остановился и поднял из травы какой-то мелкий предмет. Поглядев на него, он хотел уже запрятать его в карман, но движение его было замечено, несколько человек успели подбежать к нему, и он был вынужден показать испанский нож, который человек двенадцать признали за принадлежащий Пеннифазеру. Да на черешке его был и выгравирован его вензель, а лезвие было запятнано кровью!
Нечего и говорить, что это разгоняло последние сомнения, и что Пеннифазер был немедленно предан суду. Положение его еще ухудшилось его ответами при допросе. Спрошенный о том, как он проводил утро того дня, в который пропал м-р Шотльуорти, он нагло заявил, что был на охоте, именно неподалеку от того прудка, в котором был найден его камзол, благодаря догадливости м-ра Гудфелло.
