Наконец, мы преодолели лестницу: между нами и вершиной оставалось всего три или четыре ступени. Мы все поднимались, и оставалась всего одна ступень. Одна ступень! Одна маленькая, маленькая ступенька. Сколько человеческого счастья или горя зависит часто от такой ступеньки на лестнице человеческой жизни! Я подумала о себе, потом о Помпее, а потом о таинственной и необъяснимой судьбе, окружающей нас. Я подумала о Помпее — увы! — подумала о любви! Подумала о тех шатких ступенях, на которые часто вступала, и, может быть, опять вступлю, и решила быть осторожнее, сдержаннее. Оставив руку Помпея, я без его помощи поднялась на последнюю остававшуюся ступень и вышла на площадку колокольни. Пудель не отставал от меня. Один Помпей не поспевал за нами. Стоя на верху лестницы, я ободряла его. Он протягивал ко мне руки и при этом, к несчастью, выпустил полы своего пальто, которые до того крепко держал. Неужели боги никогда не перестанут преследовать нас? Пальто упало, и Помпей запутался одной ногой в волочившуюся полу его. Он споткнулся и упал: такое следствие было неизбежно. Он упал ничком, ударившись своей проклятой головой мне… в грудь и свалив меня с ног, так что я растянулась на жестком, грязном, отвратительном полу колокольни. Но моя месть была быстра, верна и полна. Схватив его руками за его войлок, я вырвала большой клок черной курчавой шерсти и отшвырнула прочь с выражением полного презрения. Я упала между веревками колоколов и не вставала. Помпей встал и не сказал ни слова. Но он жалобно взглянул на меня своими круглыми глазами и вздохнул. О, боги, этот вздох! Он запал мне в душу. А волосы, эта шерсть? Если б я могла достать этот пучок шерсти, я омочила бы его слезами в знак сожаления. Но — увы! — я уже не могла достать его. Когда он качался на веревках колокольни, он казался мне живым. Мне казалось, что шерсть стала дыбом от негодования. Так говорят, что явское растение гаппидэнди, Флос Аэрис приносит красивый цветок, который живет, если растение вырвать с корнем. Туземцы привешивают его на веревках и любуются им в продолжение многих лет.
Мы помирились и стали отыскивать отверстие, через которое можно бы взглянуть на Эдину. Окон не было. Свет проникал в мрачное помещение через единственное квадратное отверстие, около фута в диаметре, находившееся на высоте семи-восьми футов от полу. Но чего не добьется энергия истинного гения? Я решила добраться до отверстия. Тут была масса колес, шестерней и других кабалистического вида инструментов, загораживавших дыру, а через нее проходил железный стержень часового механизма. Между колесами и стеной, где находилось отверстие, и могла с трудом протискаться, но я была воодушевлена отчаянной решимостью и положила добиться своего. Я подозвала Помпея.
