Вы скажете, что я, верно, был озадачен; но если вы это думаете, то значит, вы ошиблись в свойстве моих доводов. До сих пор я не сделал ни одной ошибки, ни на минуту не потерял следа; не было пропущено ни одного кольца для полной цепи. Я следил за тайною до последняя ее фазиса, а этот фазис и был – гвоздь. Он, как я сказал, во всем походил на своего соседа у другого окна; но этот факт, как он ни казался положительным, делался совершенно ничтожным перед тем господствующим убеждением, что в этот гвоздь окончательно упиралась путеводная нить. Должно быть, сказал я себе, в этом гвозде есть какой-нибудь недостаток. Я дотронулся до него, и шапочка с частицей самого гвоздя, примерно на четверть дюйма, осталась у меня в пальцах. Остальная часть гвоздя была в дыре, где она сломалась. Этот перелом был давнишний, потому что края были все покрыты ржавчиной; сломан гвоздь был ударом молотка, который вбил часть шапочки в оконную раму. Я приложил шапочку к гвоздю, и образовалась целость; разлом был неприметен. Я подавил пружину и тихонько, на несколько дюймов поднял окно: шапочка гвоздя двинулась вместе с ним, не выходя из своей дыры. Я опять закрыл окно, и гвоздь опять получил вид целости.
До этой минуты тайна была раскрыта. Убийца бежал через окно, которое было у кровати. Само ли окно опустилось за ним, или закрыла его человеческая рука, все равно; его придерживала пружина, а следователи приписали это гвоздю; и так, дальнейшее исследование казалось им излишним.
Теперь весь вопрос состоит в том, каким образом можно было слезть вниз. Что касается до этого, то я получил решение при прогулке около строения. В пяти с половиною футах от этого окна я увидел цепь громового отвода. Но от этой цепи никто бы не мог достать окна, а тем менее влезть в него. Однако же я заметил, что ставни в четвертом этаже были особенного устройства, с железными решетками. Они теперь вышли из употребления; их часто встречаешь только в Лионе и Бордо, в старых домах. Такие ставни делаются как обыкновенная дверь (простая, а не с двумя половинками), с тою только разницею, что нижняя их часть прорезная и обнесена решеткой, за которую очень легко взяться рукою. В том доме, о котором идет дело, эти ставни были шириною не менее добрых трех с половиною футов. Когда мы их осматривали с задней части дома, то оба окна были на половину открыты, то есть ставни составляли прямой угол со стеной. Вероятно полиция, как и я, осматривала заднюю часть строения; но, глядя на эти решетчатые ставни в их ширину (оттуда иначе и нельзя их видеть), она не обратила достаточного внимания на эту ширину, или, по крайней мере, не придала ей должной важности. Или, убедившись, что убийцы не могли бежать этим путем, агенты сделали ставням самый небрежный осмотр.
