— Ну, ты даёшь, чувак! Это ж «Панацея»! Голос транслируется прямо в твой черепок. Смекаешь? Конечно, при желании ты можешь перенастроить его на динамики, но это уже дело вкуса. Берёшь кораблик-то, али как?
Пилот, молча сняв шлем, обнажил своё покрытое лицо с идеально гладкой кожей — верным признаком недавнего сведения ожогов. И, судя по всему, обожжено было всё от подбородка и до самого затылка. К счастью, нынешняя медицина способна восстанавливать и не такое, так что сейчас голову Ника покрывал миллиметровый «ёжик» из тёмных волос. Имплантированных, разумеется.
— Беру, — с чувством заглянув в глаза торговца, пилот протянул тому кредитную карточку.
— Э, нет, — замахал руками пират. — Так дело не пойдёт. Это дело надо сначала обмыть — таковы уж пиратские законы, запомни!
— Но я бы хотел улететь прямо сейчас. Просто…
— Никаких «просто»! Далеко лететь-то собрался? Думаю, пару световых минут пролетишь да и зависнешь там без топлива. Так что сначала мы тебя заправим, вставим в слоты обещанные стволы, забьём бортовой холодильник пивом, и только потом можешь лететь на все четыре стороны.
Ник смущённо улыбнулся. Совсем не так он представлял себе пиратов.
— Ладно, согласен. Но только по одной рюмочке!
В баре было шумно — только что вернулись с очередного рейда по торговым путям четыре пиратские эскадрильи. В воздухе пахло табаком, распутными женщинами и явным ощущением шпионажа. Молодой бармен, подмигнув Нику, поставил перед ним очередную рюмку виски.
— Вот скажи, братец, — осушив её до дна, начал пилот. — Вы не боитесь, что федералы поимеют вас в вашем же собственном доме? Готов поспорить на своё звание, что в этом баре сейчас сидит не меньше трёх представителей властей. Под прикрытием, разумеется.
Пират рассмеялся:
— Хе-хе, мы знаем! Вон, видишь того одноглазого в углу? Никогда ни с кем не общается. Якобы у него жена погибла от рук полиции на Колорадо, он их всех перебил, его посадили в тюрячку на неопределённый срок, ну а он оттуда и сбежал. А теперь, мол, хочет тишины и покоя, и посылает в задницу всех, кто к нему приближается. Так вот, он — федерал.
— Ты об этом знаешь и никому не говоришь?! — искренне удивился Ник. Торговец в ответ вновь залился смехом:
— Ну, ты даёшь, чувак! Об этом все знают! Все, кроме него самого. Пусть себе там сидит в своём углу, потягивает дешёвое пойло, разбавленное ослиной мочой, и сливает всю информацию своему начальству.
— А смысл? Вам же хуже.
— Нам же хуже? Ой, не смеши меня! Мы только и делаем, что закидываем его дезинформацией. Каждый день мы кормим его новой порцией дезы, а он спокойно и непоколебимо что-то шепчет в пуговицу на своей рубашке. Хе-хе, якобы, как он сам говорит, ему нравится беседовать с самим собой. Мол, успокаивает, хе-хе…
