— Ну да, разумеется, — залепетала Грета с акцентом. — Извините меня. Прошу вас, пожалуйте все, входите, входите. Сделайте одолжение, снимите обувь, на улицах столько пыли!
Бабуля Сэди приступила к ритуалу представления, Грета стала каждому из нас пожимать руку; при виде шрама у меня на виске она сдвинула брови так, что на лбу отпечаталась буква w:
— Несчастный случай? — спросила, тыча пальцем в свой собственный висок.
— О, это так, ничего! — хором воскликнули все четверо взрослых; совпадение их развеселило, они засмеялись, тоже в один голос, и это снова насмешило их, однако я не нашел в этом абсолютно ничего забавного.
На столе стояла уйма всяких вещей, которых я не ем. Колбасы с узором из сала, корнишоны и редис, фаршированные яйца, вонючие сыры, картофельный салат с луком, черный жесткий хлеб… К счастью, мама, заглянув на кухню, приметила коробку кукурузных хлопьев и спросила Грету, нельзя ли мне съесть тарелку? Потому что знала: при этой посторонней женщине папа не посмеет шпынять ее из-за моего пищевого рациона.
Мама настояла, чтобы мы все, расположившись вокруг стола, взялись за руки и сотворили молитву, при этом она возблагодарила Господа за необыкновенную встречу двух сестер после шести десятилетий разлуки, хотя остальные, похоже, были не так уж довольны, даже бабуля Сэди, придумавшая вытащить нас всех сюда. По окончании молитвы они забыли поцеловать меня и поаплодировать, так что я начал думать, что вся эта затея с поездкой — чудовищная ошибка. Свои хлопья я старался есть как можно медленнее, потому что мама запретила мне выходить из-за стола:
— Мы не у себя дома, сегодня тебе нужно быть таким умницей, чтобы комар носа не подточил, договорились?
Я изнывал от скуки, озирался, бесцельно натыкаясь взглядом на предметы. Чувство такое, будто тебя заперли в кукольном домике. Всюду, куда ни посмотришь, — мебель и безделушки, вышитые подушечки и салфеточки, граненые хрустальные чашечки, статуэтки, на стенах, оклеенных обоями в цветочек, фотографии и картины в рамках, каждый квадратный сантиметр чем-то занят и украшен, эх, стать бы черепашкой-ниндзя, размахнуться и врезать, крушить руками, ногами, направо, налево — Бах! Трах! Дзынь! Крак! — разнести все это, а потом уйти или, того лучше, стать как Супермен, ему ведь стоит только руку поднять, чтобы ракетой взметнуться вверх, пробить крышу и на огромной скорости врезаться в сияющую голубизну неба. Воздуха! Воздуха!
— Итак, ты осталась здесь, — начала ПРА.
