Настроение у Павла Андреевича было какое-то умиротворенное после утреннего разговора с сыном. Он даже не очень расстроился, увидев, как раскулачивали трактор, глупое положение председателя. Его все это просто забавляло. Даже хамский тон неизвестного начальства его не задел за живое.
-- Хорошо, не хорошо, а покупать не буду. Это когда я у вас на службе был, меня можно было заставить покупать для колхоза всякую дрянь по вашим разнарядкам, а теперь я сам решаю, на что свои деньги потратить.
Лемешонок отвернулся к председателю.
-- От вас, честно скажу, не ожидал. Сами ведь говорили -- играть честно.
Начальство взбеленилось.
-- Какая такая игра? Что он мелет? Я что, с тобой в игры сюда приехал играть? Он, видите ли, не купит трактор... Купишь, как миленький, куркуль недобитый. Я тебя в порошок сотру, если начнешь ерепениться. Дают -- бери, бьют -- беги, так гласит народная мудрость?
-- Николай Иванович, кто это? При мне вроде таких психов в районе не было?
На начальство тяжело было смотреть, но Павел Андреевич спокойно подошел к столу и очень внятно произнес:
-- Ты все очень правильно говоришь: и недобитый, и куркуль, и когда дают, беру, а бьют -- бегу. Только зря ты себя умным считаешь, а меня за дурака держишь. Это пусть тебя твои подхалимы хоть гением кличут, мне не жалко. Только меня ты не учи, хватит, научился. И не грози меня в порошок стереть -- меня мировой оплот капитализма самой современной техникой в порошок стирал, да притомился. Так что не пугай меня, начальник, очень тебя прошу, а то ночью спать плохо буду.
Председатель посматривал на начальство, виновато разводил руками, мол, вот такой невоспитанный, грубый у меня фермер попался, но в разговор не встревал. Начальство, вспомнив о своем государственном достоинстве, несколько поостыло.
-- А что это вы мне грубите?
-- Это я-то вам грублю? А кто здесь только что на людей старше себя орал, грозил, оскорблял? На председателя, как на мальчишку цыкал?
Председатель опять развел руками: стоит ли обращать внимание на такие мелочи...
-- Ладно, покричали и хватит. Я вам скажу без лишних эмоций: поздно вам кулаками махать. Я теперь вольный. И не потому, что законы о земле и об аренде вышли. Я сам свою волю почувствовал и ничего вы со мной больше не сделаете. Разорите, землю, ферму-развалюху отберете? Это вы сможете... Только через полгода, год я снова силу наберу, а у вас ее, думаю, с каждым днем поменьше будет. Скоро мы все на равных говорить будем, вот как сейчас я с вами, Или не нравиться? Завтра, ну, послезавтра много появится таких, как я, вольных. До свидания, Николай Иванович и вы, господин хоpоший, не знаю вашего имени-отчества...
