— А кто был ее сын?
— Генрих VII.
Кэрррэдайн присвистнул.
— Вы хотите сказать, что Генрих был сыном леди Стенли?
— Уже сказал. От первого мужа, Эдмунда Тюдора.
— Да… но леди Стенли исполняла почетный долг на коронации Ричарда. Она несла шлейф королевы. Это, как я понимаю, считалось почестью.
— И преогромнейшей. Бедный, бедный Ричард… Оно не сработало.
— Что не сработало?
— Его великодушие, — Грант лежал и размышлял на эту тему, пока Кэррэдайн разбирал свои заметки. — Значит, парламент принял доказательства Стиллингтона?
— Больше того. Они были включены в акт, предлагавший Ричарду принять корону. Назывался он по-латыни «Титулус региус».
— Для служителя Господа Стиллингтон вел себя не очень-то достойно. Правда, он погубил бы сам себя.
— Вы слишком суровы к нему. Открывать рот раньше не было необходимости. Он не причинил никому вреда.
— А как же леди Элеонора Батлер?
— Она еще раньше умерла в монастыре. Похоронена в церкви Белых Кармелиток в Норидже, если это вас интересует. Пока Эдуард был жив, молчание Стиллингтона никому не вредило. Но, когда встал вопрос о престолонаследии, он был обязан заговорить, чем бы это ни грозило ему самому.
— Да, пожалуй, вы правы. Итак, парламент объявил детей незаконнорожденными. А Ричарда короновали. В присутствии всего английского дворянства. Королева все еще была в убежище?
— Да. Но разрешила младшему сыну присоединиться к своему брату.
— Когда именно?
Кэррэдайн порылся в записях:
— Шестнадцатого июня. У меня записано: «По настоянию архиепископа Кентерберийского оба мальчика живут в Тауэре».
— Это уже после того, как их объявили незаконнорожденными?
— Да. — Кэррэдайн сложил свои листки и сунул в карман. — Вот пока и все. Еще только один факт на десерт, — тут Кэррэдайн подобрал висящие с обеих сторон стула длинные полы своего пальто и запахнул их таким широким и величественным жестом, которому могли бы позавидовать и Марта, и сам король Ричард. — Помните этот акт, «Титулус региус»?
— Конечно. А что?
— Так вот, когда Генрих VII сел на трон, он приказал отметить «Титулус региус» даже без чтения в парламенте. По его указанию оригинал уничтожили, а копии запретили хранить под страхом штрафа и тюремного заключения.
Грант в изумлении уставился на своего помощника:
— Генрих VII?! Зачем? Ему-то это зачем?
— Понятия не имею. Но я намерен все выяснить. А пока вот вам кое-что, чтобы не скучать.
Он положил на грудь Гранту лист бумаги.
— Что это? — спросил инспектор, глядя на вырванную из блокнота страницу.
