— Вряд ли ей потребуется много времени на детектив, — попытался утешить он Марту.
— Ты прав, она строчит их за полтора-два месяца. Но пока что она сорвалась с крючка, и кто знает, удастся ли мне снова зацепить ее… Тони Сэвилла хочет, чтобы она написала для него пьесу про Мальборо, а ты знаешь, что Тони кого хочешь сумеет уговорить.
Уходя она вдруг вспомнила о парламентском акте и с порога сообщила свое мнение:
— Наверняка должно существовать какое-то объяснение, милый.
Конечно, оно существует, хотелось Гранту прокричать ей вслед, но что из того? Сам факт противоречит здравому смыслу. Летописцы утверждают, что убийство мальчиков вызвало массовое негодование, что английский народ возненавидел Ричарда за это преступление и потому приветствовал на троне чужака Генриха. И все же, когда парламент обвинял Ричарда, об убийстве принцев не было ни слова.
Когда подготавливался парламентский акт, Ричард был уже мертв, его сторонники бежали или были изгнаны, и противники были вольны обвинять его в любом злодеянии, которое могло взбрести в голову. Но они не обвинили Ричарда в таком злодейском убийстве.
Почему?
Ведь Англия, как указывают, кипела от возмущения в связи со смертью мальчиков. Скандал совсем свежий. Но когда противники Ричарда собирали доказательства о его предполагаемых преступлениях против нравственности и государства, они не включили в свой перечень самую эффектную подлость короля.
Почему?
Генрих нуждался в любых, даже самых легковесных доказательствах для укрепления своего шаткого положения на только что захваченном троне. В народе его почти не знали, и кровных прав на корону он не имел. И все же не использовал огромное преимущество, которое дало бы ему официальное признание преступления Ричарда!
Почему?
Генрих сменил на троне выдающегося правителя, известного по всей стране — от валлийских болот до шотландской границы, человека, пользовавшегося всеобщим признанием и восхищением до исчезновения его племянников. И все же Генрих не воспользовался своим единственным веским козырем против Ричарда — этим непростительным, отвратительным убийством.
Почему?
Только Амазонку, казалось, озаботило несоответствие, поставившее в тупик Гранта; и то не из сочувствия к Ричарду, а потому, что ее совестливая душа восставала против любой несправедливости.
— Не стоит вам беспокоиться об этом, — успокаивала она Гранта. — Найдется какое-нибудь самое простое объяснение, о котором вы не подумали. Оно само придет к вам, если вы станете думать о чем-нибудь другом. Я обычно так и вспоминаю, когда забуду, куда что-нибудь положила. Ставлю, скажем, чайник или пересчитываю стерильные бинты, и вдруг в голову придет: «Боже, да я же оставила это в кармане плаща». Так что вам не надо зря беспокоиться.
