— Сестра Ингхэм считает его мрачным, сестра Дэррол — пугающим. Мой врач предполагает, что он переболел полиомиелитом. Сержант Уильямс решил, что Ричард — прирожденный судья. Старшая сестра видит в нем исстрадавшуюся душу.
Помолчав немного, Марта тихо промолвила:
— Знаешь, у него очень странное лицо. При первом взгляде оно кажется подлым, безразличным. Даже сварливым. Но если приглядеться, то все изменится. На самом деле у Ричарда спокойное лицо, неживое. Наверное, это и имел в виду Джеймс, когда говорил, что у него лицо, как у святого.
— Нет… вряд ли. Скорее, он имел в виду… совестливость.
— Что бы там ни было, лицо это весьма примечательно! Не просто скопище органов зрения, дыхания и питания. Удивительное лицо. С совсем небольшими изменениями оно могло быть лицом Лоренцо Великолепного.[7]
— Ты не думаешь, что это и впрямь Лоренцо, и мы все время говорим о другом человеке?
— Конечно, нет. Почему ты так решил?
— Потому что ничто в этом лице не соответствует известным фактам, а портреты случалось перепутывать и раньше.
— О да, такое бывало. Но это, несомненно, портрет Ричарда. Оригинал — во всяком случае, его считают оригиналом — висит в Виндзорском замке. Джеймс мне рассказал. Портрет был включен в опись, сделанную еще при Генрихе VIII, так что он хранится в Виндзоре уже около четырех столетий. Еще есть копии в Хэтфилде и Олбери.
— Да, это Ричард, — смирившись, вздохнул Грант. — Я просто ничего не понимаю в лицах. У тебя есть знакомые в Британском музее?
— Британском музее? — переспросила Марта, все еще увлеченная изучением портрета. — Кажется, нет; сразу вспомнить не могу. Я туда ходила смотреть на египетские украшения, когда играла Клеопатру. А что тебе там понадобилось?
— Мне нужны сведения об исторических трудах эпохи Ричарда III. Так сказать, информация из первых рук.
— А святой сэр Томас разве не подошел?
— Святой сэр Томас всего лишь старый сплетник, — проворчал Грант. Он явно невзлюбил этого уважаемого человека.
— Боже мой, а симпатичный библиотекарь так почтительно отзывался о нем!.. Житие Ричарда III от св. Томаса Мора, и все такое…
— Какое там к черту житие, — рассвирепел Грант. — Он записывал в тюдоровской Англии всякие бредни и россказни о событиях, происходивших в Англии Плантагенетов, когда ему самому было пять лет от роду.
— Всего пять лет?
— Именно.
— Вот так-так! Нельзя сказать, чтобы он был очевидцем.
— Даже ничего похожего. Если подумать, все его сведения не более надежны, чем подсказка букмекера на скачках. В любом случае он находился по другую сторону баррикад. Раз он служил Тюдорам, то не мог быть объективным по отношению к Ричарду.
