Говорил я долго. Потом нарисовал на земле схему баталии. Мое пятнадцатиминутное выступление оказалось столь убедительным, что пятеро из присутствующих отказались от участия в этом деле. Остались только старик и мальчик. В обязанности Чарльза входила съемка операции, поэтому я предложил старику отвечать за хвост, мальчику — за середину, а на себя взял голову. Не подумайте, что я оставил на свою долю самую опасную часть змеи из гордыни: просто голова показалась мне приличней хвоста. Ничем особенно я не рисковал, поскольку зубы у питона не ядовитые; максимум, что мне грозило, — это несколько синяков и царапин, в то время как «хвостового» охотника ждал неприятный сюрприз: в момент поимки змея почти всегда испускает содержимое своего желудка.
Насколько можно было судить, старик и мальчик уяснили мой план и были готовы помочь. Мы взяли снаряжение и отправились в лес. Мальчик шел впереди, прорубая дорогу сквозь густой подлесок секачом-парангом. Я следовал за ним с большим мешком и веревкой. За мной шагал старик с частью кинооборудования, а завершал шествие Чарльз с камерой наготове. Сказать по правде, я немного нервничал. Отлов ядовитых змей, когда малейшая неточность может причинить долгие мучения и даже смерть, никогда не вызывал во мне прилива энтузиазма; наверное, поэтому я питал к неядовитым змеям типа питонов и удавов самые нежные чувства. Но мне никогда не приходилось иметь дело с питоном длиннее полутора метров. Вдобавок я не дал бы руку на отсечение за то, что наши помощники четко поняли, чего от них хотят. Охотно допускаю, что ситуация не прояснилась и после того, как я прокричал «Менджаланкан!»
Этот глагол я выудил из словаря, автор которого заверял, что он означает «исполнять»; я свято верил, что так оно и есть. Откуда мне было знать, что это форма начальственной резолюции, накладываемой на документ, и переводится как «обеспечить исполнение»? Как выяснилось, мои подчиненные были знакомы с ней не больше меня.
Вскоре местность стала неровной. Мы стали подниматься на холм, продираясь сквозь заросли бамбука. Черная пыль и сухие листья сыпались со скрипучих веток, налипая на взмокшее тело. Наконец мы вышли на небольшую поляну, откуда неожиданно поверх деревьев на склоне открывался вид на бухту, а дальше, за широким изгибом, в миле от нас, просматривался кампунг. Мальчик остановился, указывая рукой на землю. Из-под ковра опавших листьев нелепо торчали ржавые концы арматуры и острые углы бетонных плит. Подойдя ближе, мы оказались на краю глубокого колодца с бетонированными стенками, почти полностью скрытого густой растительностью. Неподалеку угадывалась траншея. Почему-то вспомнились поглощенные лесом древние заброшенные памятники Центральной Америки и Индокитая.
