— Удача, — сказала Полина, когда он с шумом упал на пол. — К тебе спешит мужчина. И ко мне. Я уверена, что сегодня встречу свой идеал.
Полина была суеверной.
Нина нагнулась, чтобы поднять нож.
— Откуда такая уверенность?
— У меня чутье на мужчин.
Полина часто влюблялась.
— Может, и тебе сегодня повезет, — скептически глядя на Нину, добавила она.
Полина знала, что ее подруга еще по-настоящему не целовалась с мужчиной. Поцелуи на сцене — не в счет. К своим партнерам Нина редко испытывала что-то, хоть отдаленно похожее на физическое влечение. К ней прикасались, ее поднимали на руках, подбрасывали в воздух, но она оставалась холодна и равнодушна к крепким от многочисленных приседаний бедрам мужчин, к их накачанным от постоянной физической нагрузки грудным мышцам. У Андрея, с которым Нина танцевала адажио, бедра напоминали бараньи ляжки.
— Ты уже увидела подходящую кандидатуру?
Вопрос Нины был скорее риторическим. Большинство их сверстников забрала война. Единственными здоровыми молодыми мужчинами, с которыми общалась Нина, были балетные танцоры, но даже среди них встречались такие, кто потерял зубы из-за цинги. Множество людей погибли или были выселены в Сибирь, если носили немецкие фамилии. Нинины полудетские мечты о храбрых парашютистах, летчиках и аквалангистах не имели ничего общего с действительностью. Сейчас вокруг них были высокопоставленные военные чины и партийные ответработники, члены Секретариата партии, годившиеся ей по возрасту в отцы или деды. Подали десерт, птифур со сливочным мороженым. Нина рассматривала иностранных дипломатов в идеально сидящих костюмах, которые с удовольствием его ели. Немыслимо, свой идеал среди них не найдешь! Согласно новому закону брак с иностранцем приравнивался к преступлению.
Ее соотечественники на фоне иностранцев казались ужасными неряхами: помятые пиджаки и закатанные брюки. Нина наблюдала за голландкой, чье элегантное платье и сияющие новые туфли разительно контрастировали с длинными пан-бархатными платьями и меховыми горжетками жен советских руководителей.
— Ты кого-нибудь узнаёшь? — спросила Полина, вытягивая шею.
— Нет. А-а, вот Аркадий Ловний.
Ловний был помощником министра культуры. Его лицо цветом напоминало жирный вареный окорок из гастронома. Аркадий постоянно широко и несколько загадочно улыбался, словно ему только что сказали что-то хорошее, но руки его, как заметила Нина, часто дрожали. Вот и сейчас Ловний приближался к ним с радостной улыбкой.
