Князь Огинский в своих "Записках" передает таким образом словесный ответ, данный ему императором Александром Павловичем: "Восстановление Польши, сказал будто бы государь, в том виде, как вы мне предлагаете, нисколько не противно интересам России; это — не отчуждение завоеванных провинций; напротив, Россия имела бы могущественную для себя ограду, привязавши к своим интересам миллионы людей, которые не могут еще забыть своего прежнего независимого существования; они были бы счастливы и довольны, получив свою особую конституцию. Что же касается до титула, отчего же мне и не принять титула короля польского, если это может доставить удовольствие всем полякам?.. Но пока еще должно ожидать хода событий"… Таким образом, благодаря темным проискам над Россией готова была разразиться беда: ей сериозно грозила опасность отторжения восьми губерний, ополячения и обращения в латинство миллионов православного русского люда и, наконец, еще большая опасность — лишиться своего Царя и увидеть его в преимущественном качестве короля польского. — Россию выручили события.
Опасности мирных интриг и происков уступили на время опасностям и тревогам отечественной войны 1812 года. Поляки, так увивавшиеся около императора Александра I, сделали разом volte-face [поворот на сто восемьдесят градусов (фр.)]. Они держались русского правительства, пока употребляли его как орудие для своих действий, направленных против русского народа. Теперь они бросили русское правительство как ненужную подставку. В самый день вступления Наполеона в Вильно, 16 (28) июня 1812 года, варшавский сейм преобразился в генеральную польскую конфедерацию, приглашая всех подвластных России поляков присоединиться к конфедерации, покинуть русскую службу, и уже провозглашал восстановление прежнего королевства Польского. Во главе конфедерации стоял староста Подолии, на которого Литва смотрела как на своего представителя, князь Адам-Казимир Чарторыйский. 2 июля Вильно, 12 сентября Минск торжественно приступили к этой конфедерации. В самом виленском соборе Иосиф Сераковский взывал к полякам идти на Москву под знаменами Наполеона и на стенах Кремля водрузить старинное польское знамя. От 400 до 500 студентов Виленского университета немедленно изъявили желание образовать из себя полк волонтеров. Священники, дворянство, женщины, как сказано было в 6-м бюллетене "великой армии", все требовали независимости их родины от России. Шесть пехотных полков были навербованы в Литве для этой "великой армии", а дворянство добровольно предложило от себя Наполеону I еще четыре кавалерийские полка, и все это несмотря на холодный прием, оказанный им в Вильне депутации от варшавской генеральной конфедерации, несмотря на то что он не обещал ей восстановления прежней Польши, а прямо указал, что поляки должны всего ожидать от собственного единодушия и не должны никаким движением, никакими происками тревожить Австрию в спокойном обладании Галицией (речь 30 июня (11 июля) в Вильне).
