Что именно хранилось в машине заместителя Криппена, так же осталось тайной. Джип Серого Годзо полыхнул ослепительной белой вспышкой — и превратилась в груду обломков, по инерции скачущих вдоль улицы, сбивая соседние мотоциклы…
Джеймс ликующе взвыл и перевел огонь на сбившиеся в кучу, сталкивающиеся между собой автомобили.
Решающий день настал.
Вельда медленно, словно ступая по минному полю, коснулась подошвой первой ступени. Доска была перекошенной, надломившейся посередине, и почти невидимой в темноте — но девочка пока не зажигала фонарь. Почему-то ей казалось, что если все произойдет в темноте, и родители ничего не заметят — будет лучше. Конечно, если мама обнаружит ее истерзанное тело утром, а не посреди ночи, вряд ли будет лучше… но убежденность была такой сильной, что девочка не раздумывала.
Ступенька тихо скрипит, принимая вес тела. Еще шаг… Еще… Десять ступеней. Вельда сосчитала их еще давно, заранее представляя, как однажды решится. Вот и дверь — холодная, старая, шершавая от потрескавшейся краски.
Жесткая брезентовая лента режет плечо… Старый обрез с тремя патронами в обойме, "женское" оружие… взять его без разрешения уже было рискованным поступком.
Для того, чтобы вставить ключ в скважину, нужно хотя бы на миг зажечь фонарь; пятно света выхватывает колышущуюся над входом паутину, и Вельда немедленно отпускает кнопку. Ей нестерпимо хочется повернуть назад. Неизвестный убийца — еще куда ни шло, но вот паутина — это уже слишком! Это просто невыносимо…
Девочка непроизвольно оглядывается, услыхав донесшиеся со стороны города рев моторов и звуки выстрелов. Опять шериф со своими гвардейцами играет в войну? Ключ наконец-то входит в скважину, и — так и застревает в ней, решительно отказываясь поворачиваться. Древний механизм окончательно заржавел.
Не судьба?
Девочка облегченно вздыхает — и тут дверь чуть подается вперед, словно приглашая…
Нет уж, хватит! Для этого раза — вполне достаточно!
Вельда качнулась назад — и в этот момент наверху, где-то поблизости послышался шорох шин и тихий звук мотора. Замерев на миг, девочка осторожно толкнула дверь. Так же медленно, стараясь не шуметь, закрыла ее за собой — и лишь тогда вновь нажала кнопку фонарика.
Шершавые бетонные стены, украшенные даже не сетями — целыми хлопьями паутины. О Боже, паутины!
Легкие, непереносимо отвратительные прикосновения ко лбу, щекам… девочка делает еще шаг, даже не пытаясь стряхнуть с лица налипшую дрянь: начни она сейчас отряхиваться — не миновать истерики… Короткий, метра два, коридор переходит в небольшую комнату, заставленную какими-то древними ящиками. Вельда вдыхает густой запах пыли и сгнившего дерева. И еще — машинного масла. И чего-то знакомого, привычного… почти что успокаивающего…
