— Это не мой кот, — поспешил уточнить писатель, чувствуя, что у него дрожат коленки. «Так значит, они спят вместе и едят из одной тарелки», — подумал он и ощутил в пальцах ног резкую боль — ту самую необъяснимую, неотвязную боль, пронзавшую его, когда он случайно встречался с девушкой на лестнице. «Так вот что вытворяет Вагнер, наглый бродячий кот, подобранный мной на улице», — подумал Паньягуа, но тотчас решил, что сейчас прежде всего нужно попытаться успокоить паренька.
— Что за глупости, мальчик, забудь об этом, — улыбнулся писатель и, предварительно выяснив, какие отношения связывали Хасинто с Лили («дружеские, сеньор, какие же еще, мы друзья с самого детства»), по меньшей мере в течение двадцати минут успокаивал его. Паньягуа сказал, что в последние дни он как раз занимался изучением этой темы по работе, и если раньше он не верил в оборотней, то теперь и того меньше. — Согласно научным данным, оборотни и тому подобные феномены — просто способ объяснения совпадений или странностей жизни, иногда весьма причудливой. Не существует ни бесов, ни оборотней, и никто ни в кого не вселяется, понимаешь, Хасинто? Все это сказки, старушечьи выдумки. В глубине души люди сами склонны к подобным объяснениям, ведь намного интереснее верить в сверхъестественное, чем в рациональное. Но я должен тебя разочаровать: все в мире намного проще, чем кажется, это скучно, но такова правда.
— Слушаю? Да, это Паньягуа. — Когда зазвенел телефон, Хасинто хотел было удалиться, но писатель задержал его. — А, это вы, девушки. Ну что, закончили собирать сведения о жизни нашей… — Паньягуа секунду помедлил, — нашей подопечной?
— …
— Интересный материал?
— …
— Правда? А как вам удалось узнать про пальцы с красными ногтями, например? Любопытный факт.
— …
— Да, я знаю, что скрытой камерой можно заснять все, что угодно, но откуда, черт возьми, такие подробности?
— …
— Блоги? То есть он-лайн дневники? Я о таком даже не знал. Ой-ой-ой, как, оказывается, опасно иметь виртуальных друзей в Саусалито. Да и в любом другом месте, конечно.
Слушая этот разговор, Хасинто спрашивал себя, чем же занимается их сосед. В квартале поговаривали, будто, прежде чем поселиться здесь, этот человек работал в театре; другие рассказывали, что он был врачом в Южной Америке, а может быть, химиком или по меньшей мере аптекарем. «В любом случае он, безо всякого сомнения, богат и нечист на руку», — говорили соседки, которым казалось очень странным, что такой человек, как он, поселился в этом квартале. «Наверняка за ним водятся грешки», — говорили они.
