На нашей встрече в Хинтерзее 27 декабря доктор Тодт прямо сказал: «Зреет недовольство. Пока что глухое, неявное, но тем не менее это настораживающий и печальный факт. Если мы не предпримем немедленных действий, наши армии на Востоке окажутся в сложнейшем положении…»
Совершенно аналогичные слова я слышал от чиновников Рейхсбана и генералов ВВС из штаба моего старого друга Эрхарда Мильха — те, кто непосредственно сталкивался с почти непреодолимыми проблемами, не питали никаких иллюзий.
Решение выработали меньше чем за час. Управление строительства автобанов берет на себя восстановление железных дорог центра и севера России, мне отводится самый тяжелый участок: Украина. Пришлось высвободить тридцать тысяч рабочих и инженеров, настоящая трудовая мобилизация — между прочим, фюрер не соглашался с этой идеей на протяжении двух недель, и только панические сообщения в Ставку заставили его подписать подготовленные мною бумаги. Чего нам стоило промедление, я хорошо осознал, прилетев в Днепропетровск.
Сформированный за несколько дней «Стройштаб Шпеера» отправился в Рейхскомиссариат заранее, для оценки обстановки. Ежедневные отчеты, поступавшие в Берлин, не радовали — как и было сказано, мы столкнулись с транспортной катастрофой. Я поначалу глазам своим не верил, читая сообщения: инфраструктура как таковая отсутствует полностью. Совсем. Нет ни-че-го — костылей, шпал, рельсов. Что русские не успели вывезти — взорвано.
Надо лететь на Восток и разбираться лично. Такого просто не может быть! Пускай Советский Союз в техническом отношении и отставал перед началом войны от Германии, но не настолько же! Впрочем, у меня не было оснований не доверять своим сотрудникам.
30 января переделанный в пассажирский самолет Heinkel He.111 вылетел из Темпельхофа — возвращавшийся в свою бригаду обергруппенфюрер Дитрих согласился взять меня с собой, вместе будет веселее. Я, однако, никакой веселости не испытывал. Вовсе наоборот, за четыре часа полета настроение испортилось окончательно: пилот ориентировался по железнодорожной линии Киев — Смела — Днепропетровск, и на протяжении четырехсот километров я сумел разглядеть лишь два состава, двигавшихся на запад.
— Оценили? — спросил тогда Зепп Дитрих, заметивший растерянное выражение на моем лице. — Войска на юге практически отрезаны от поставок из тыла. Положение хуже не придумаешь. Справитесь, а, Шпеер?
— Постараюсь, — кратко и без всякой уверенности ответил я. Дитрих, поняв интонацию, лишь усмехнулся криво.
