— У меня планы на вечер пятницы, — призналась она севшим голосом. — Он был забит давно. То есть раньше, чем мы с тобой…
Гейб уже собирался спросить, что это за планы, и заставить ее рассказать все. Он имел полное право знать. Но на лице Миа отражалось такое смятение, что он решил не переступать черту. Меньше всего ему хотелось загонять ее в оборону и доводить до вранья, а она, будучи припертой к стене, могла солгать.
— Надеюсь, занята только пятница? — сухо осведомился Гейб. — (Миа кивнула.) — Хорошо. Тогда приедешь ко мне в субботу утром. Проведешь со мной выходные, а в понедельник полетим в Париж.
Ее глаза радостно заблестели, на лице вновь появилась ослепительная улыбка.
— Я теперь буду считать дни, — сказала Миа. — Париж — это круто! Мы успеем его посмотреть?
Гейб улыбнулся ее энтузиазму.
— Наверное, нет, но разберемся на месте.
Телефонный звонок заставил его взглянуть на часы. Он потерял счет времени, и видеоконференция была на носу. Гейб махнул Миа, чтобы занялась своим делом, устроился поудобнее и нажал кнопку ответа.
— Передай Джейсу спасибо за Брэндона, — сказала Кэролайн, когда они ехали на такси в клуб. — Он просто клад. Мне стыдно, но после Теда меня действительно пробирает дрожь, как только положу на кого-то глаз.
Миа потянулась и сжала ей руку:
— Ничего, Каро, все наладится. Джейс говорит, что с Брэндом все в порядке — достойный чувак, работяга, а главное, холост и живет один.
На лице Кэролайн читалось облегчение, и она вскинулась, как только они подъехали к клубу.
— Да, гора с плеч. Поживем — увидим, правда?
Миа улыбнулась. Такси замедлило ход. Было девять часов вечера. Миа устала на работе и сейчас предпочла бы оказаться у Гейба, где пообедала бы спокойно и занялась всем остальным, что он бы напридумывал. Ей было тошно от своего успешного вранья насчет вечера. Не то чтобы полная ложь, но она не была откровенна. Ей почему-то становилось не по себе при мысли, что она сошлется на девичник в клубе. А если бы он запретил?
Что говорить, она все равно пошла бы. Да, их связывает контракт, но, боже, как она устала от этого слова. Она дошла до той стадии, когда ей было ненавистно даже думать о бумаге, которую она подписала. Она не сожалела об отношениях с Гейбом, но ей было противно то, что содержалось в этом контракте. Вернее, то, чего он не отражал.
Миа просто не хотелось спорить с Гейбом. Она ведь не по мужикам собралась, а на обычные посиделки с подругами, которыми дорожила, хотя Гейб и определял теперь ее жизнь.
