— А следовательно, все эти годы они были живы, или по крайней мере один из них. Может, жив и до сих пор. Но если кто-то из них мог все это проделать — следить, оставлять деньги, почему они не связались с тобой или Синтией?
— Я понимаю, — покачала головой Тесс, — это полный бред, черт побери. Поскольку я всегда считала, что моя сестра, все они умерли. Умерли в ту ночь, когда исчезли.
— А если они умерли, — подхватил я, — то тот, кто посылал тебе деньги, считает себя ответственным за их смерть. Пытается как-то компенсировать.
— Теперь понимаешь, о чем я говорила? Возникает больше вопросов, чем появляется ответов. Эти деньги не означают, что они живы. И не означают, что умерли.
— Но что-то они все-таки значат, — возразил я. — Когда деньги перестали поступать, когда стало ясно, что больше ничего не будет, почему ты не заявила в полицию? Они бы могли возобновить расследование.
Тесс устало взглянула на меня.
— Я понимаю, ты можешь считать, что я никогда не останавливалась перед тем, чтобы разворошить кучу с дерьмом, но в этом случае, Терри, я сомневалась, хочу ли знать правду. Боялась, что правда может навредить Синтии. Если бы удалось что-то узнать. На меня все это очень подействовало. Я даже думаю, этот стресс подтолкнул мою болезнь. Ведь говорят, что стресс действует на твое тело.
— Я тоже такое слышал, — кивнул я. — Может, тебе следует с кем-нибудь поговорить?
— Ну, так я пыталась. Ходила к вашей доктору Кинзлер.
Я моргнул.
— В самом деле?
— Синтия как-то упомянула, что вы ходите к ней, так что я позвонила и была у нее пару раз. Но знаешь, выяснилось, что я не готова раскрыться перед посторонним человеком. Есть вещи, которые можно рассказать только членам семьи.
Мы услышали, как к дому подъехала машина.
— Сам решай, говорить Синтии или нет, — сказала Тесс. — Я имею в виду, о конвертах. Насчет себя сообщу ей сама. Скоро.
Дверца машины открылась, потом захлопнулась. Я выглянул в окно, увидел, как Синтия обошла машину и открыла багажник.
— Мне надо подумать. Пока не знаю, как поступить. Но спасибо тебе за то, что рассказала. — Я помолчал. — Жаль, что так долго молчала.
— Мне тоже жаль.
Открылась входная дверь, и в дом вошла Синтия с парой пакетов. В тот же момент появилась Грейс, прижимая к груди коробку с шоколадным мороженым, словно плюшевую игрушку. Губы были измазаны шоколадом.
Синтия с любопытством оглядела дочь. Я видел, как вращаются колесики в ее голове, рождая догадку, что ее убрали из дома под дурацким предлогом.
