- Но ходят нехорошие слухи по поводу их состояния...
- Пусть себе ходят. Вот уже шесть месяцев я занимаюсь этим делом, шесть месяцев собираю сведения, изучаю, расставляю сети, расспрашиваю прислугу, заимодавцев и подставных лиц, шесть месяцев живу в тени мужа и жены. Следовательно, я знаю, что надо делать. Досталось ли это состояние от старика Брофорда, как они утверждают, или появилось из другого источника неважно. Я убежден, что оно существует. И поскольку оно существует, оно мое!
- Черт, сто миллионов!
- Положим, десять или даже пять, эка важность! В сейфе - большие пачки ценных бумаг. Черт меня побери, если в один прекрасный день я не добуду ключа.
Трамвай остановился на площади Звезды. Мужчина прошептал:
- Итак, что делать сейчас?
- Сейчас? Ничего. Я предупрежу тебя. У нас еще есть время.
Пять минут спустя Арсен Люпен поднимался по парадной лестнице особняка Эмберов, и Людовик представил его жене. Жервеза была добродушной дамочкой, очень толстенькой и очень болтливой. Она приняла Люпена чрезвычайно любезно.
- Я настояла на том, чтобы на торжестве в честь нашего спасителя не было никого из посторонних, - сказала она.
И с самого начала со "спасителем" обращались как со старым другом. К десерту установилось полное доверие, и в откровенных признаниях недостатка не было. Арсен рассказывал о своей жизни, жизни отца - неподкупного судьи, о печалях детства, трудностях настоящего момента. Жервеза, со своей стороны, вспоминала о молодости, замужестве, добрых деяниях старика Брофорда, ста унаследованных ею миллионах, препятствиях, оттягивающих немедленное предоставление пользования, займах, которые она вынуждена была сделать под немыслимые проценты, бесконечных распрях с племянниками Брофорда. А конфликты! А секвестры! И тому подобное.
- Подумать только, месье Люпен, бумаги здесь, рядом, в столе моего мужа, но если мы возьмем оттуда хотя бы один купон, мы потеряем все! Они здесь, в нашем сейфе, но мы не можем даже коснуться их.
Гость слегка содрогнулся при мысли о таком соседстве. И совершенно четко понял, что душе Арсена Люпена никогда не подняться до высот щепетильности, свойственных этой достойной даме.
- О! Они здесь, - прошептал Арсен; во рту у него пересохло.
- Да, они здесь.
Отношения, начавшиеся в подобных обстоятельствах, неизбежно должны были завязаться в более крепкий узел. Во время деликатного допроса Арсен Люпен признался, что беден и находится в отчаянном положении. И тут же несчастный юноша был назначен личным секретарем обоих супругов с жалованием в сто пятьдесят франков в месяц от каждого. Жить он будет на прежней квартире, но ежедневно должен приходить, чтобы получать распоряжения, а для большего удобства ему под рабочий кабинет будет выделена одна из комнат третьего этажа.
