Он бросил взгляд вниз через борт кабины. "Сухие" и "Туполев" шли с превышением друг над другом на больших высотах, и где-то впереди их ждал Кавказ. Мерный гул турбин двигателей убаюкивал, но Максим знал, как бороться с этой напастью. Взгляд на приборную доску, взгляд на экран локатора, взгляд за борт, где летят другие истребители, взгляд на самолёт-разведчик. И полная собранность, ни малейшего расслабления.
Когда самолёты пересекли Главный Кавказский хребет, "двадцать второй" лёг в пологий вираж, направляясь к зоне боёв. Теперь начиналось самое трудное и опасное – они входили в зону действия ЗРК противника, которые обслуживали иностранные наёмники. И вскоре в наушниках шлема зазвучал предупредительный сигнал – бортовая аппаратура зафиксировала облучение самолётов станциями обнаружения ЗРК. Устройства радиоэлектронной борьбы мгновенно ответили, пытаясь "забить" работу вражеской РЛС помехами. Но вражеские операторы дело своё знали и умело отстраивались от помех. Максим только невольно чертыхнулся, поминая недобрым словом создателей ЗРК. Ведь эти "Бук" и создавались устойчивыми к массированному противодействию средств РЭБ противника – стран НАТО. А теперь они били практически по своим, по Су-27 и Ту-22М3, с которыми когда-то принадлежали к одной армии. Ещё Максим чертыхнулся из-за того, что сухопутчики и ударная авиация всё никак не могли накрыть позиции этих ЗРК. Расчёты умело меняли позиции после каждой стрельбы, не давая нанести удары вертолётам, штурмовикам и наземным силам. Поэтому каждый вылет продолжал таить в себе смертельную опасность.
Самолёты продолжали полёт в безоблачном небе. И тональность сигнала резко изменилась. Максим весь подобрался. Теперь их сопровождали уже станции наведения ракет, а, значит, они были в зоне поражения. Аппаратура РЭБ работала на полную мощность, стараясь "забить" помехами каналы наведения ракет и не дать поразить им самолёты. Но надеяться на полный успех такой защиты было нельзя. Взгляд Максима заметался с индикатора обстановки на лобовом стекле на приборную панель, затем за борт кабины, снова на индикатор обстановки. Максим со злостью подумал о тех, кто так и не озаботился послать для прикрытия разведчиков самолёты с противорадиолокационными УР. Начальство высокомерно бросило фразу, мол, вам нужно, вы и договаривайтесь о таком прикрытии. Словно речь о поездке на рынок шла. Поэтому сейчас враг расстреливал их безнаказанно.
Вражеский ЗРК ударил сразу несколькими двухракетными залпами. Отметки вражеских ЗУР резко появились на индикаторе боевой обстановки на лобовом стекле. Аппаратура РЭБ на Ту-22М3 работала на полную мощь, и первый залп удалось отвести в сторону. Две ракеты с дымными шлейфами промелькнули в стороне. Ту-22М3 лёг в вираж, выполняя противозенитный манёвр, Су-27 тоже закрутились в воздухе, пытаясь "сорваться" с сопровождения их РЛС наведения. Но с ЗУР следующих залпов ни помехами, ни виражами справиться не удалось. Огненная комета ЗУР вынырнула снизу и нацелилась на Ту-22. Максим увидел её краем глаза. И его сознание ещё не успело осознать, что это такое, а руки и ноги уже сработали на автомате. Его Су-27 заложил сумасшедший вираж и в мгновение ока оказался между ракетой и самолётом-разведчиком. Он успел опередить вражескую ракету на доли секунды и "перехватить" канал наведения ракеты, отражённый от разведчика сигнал на себя. Ракета вильнула в его сторону, и Су-27 мгновенно оказался в зоне действия радиовзрывателя. Огненный клубок взрыва вспух вблизи от самолёта Максима, истребитель содрогнулся, застонал просто по-человечески, кабина заполнилась дымом. Максим инстинктивно рванул рукоять катапульты, его выбросило из кабины, закрутило в воздухе. И в этот момент "Сухой" взорвался, превратился в огненное облако. И следом словно бы десятки, сотни раскалённых игл вонзились в ноги, живот и грудь Максиму. Последнее, что он успел заметить, был охваченный пламенем купол его парашюта. И провалился во мрак.
