Они обошли весь город. Его историческую часть Марк теперь знал не хуже своей гостиной. А уж легенду о храбром и славном князе Ярославе, сыне Владимира Красно Солнышко, мог изложить с такими подробностями, которые не снились самому подкованному гиду. Проплывал как-то Ярослав — тогда еще не названный Мудрым, но, несомненно, мужик с потенциалом — по Волге и решил сделать привал на приглянувшемся бережке. Сказано — сделано. Дружина раскинула скатерть-самобранку и неплохо подзаправилась. А потом Ярослав взял да и нарвался в кустах на медведя. Князь небось пошел отлить, а мишка там малину ел. Короче, схватил Ярослав секиру и порубил ни в чем не повинное животное. Что значит древние люди — ни тебе Гринписа, ни егерей, ни штрафов. Завалил медведя — и строгай с него вырезку, ты же еще и герой. А потом решил Ярослав основать на этом месте город. Должно быть, к тому моменту, как они медвежатину доели, уходить уже никуда не хотелось. И теперь этот мишка, который встретился мужику в столь недобрый для себя час, широко представлен на всех предметах туристского охмурения: кружках, тарелках, картинах и картинках, шкатулках, вазах и прочем барахле. Марк даже подумывал совершить экскурсию в находящийся на Волге же матушке городок Мышкин. Уже хотелось как-то разнообразить свои зоологические познания. Говорят, там есть презабавный музей и все кругом — сплошь в мышках. Но Марина почему-то ехать не захотела. Отказ был мотивирован слабовато: что-то по поводу работы и «что там делать-то — деревня и деревня». Этакий снобизм городского жителя, немало Марка позабавивший. Но раз девушка не хочет — он остался верным паладином и мышек так и не увидел.
Вообще, этот роман развивался неторопливо и патриархально — должно быть, сказывалась местная атмосфера. Будь они в Москве, на Марковой, так сказать, территории, он, скорее всего, давно затащил бы Мариночку в постель. Но тут такой возможности не было. Дома непрерывно находился кто-нибудь из родственников, а гостиница была полна знакомыми, которые провожали их любопытными взглядами. Поэтому они только целовались по углам, словно подростки. Губы у нее были мягкие, теплые, податливые. Она прижималась к мужчине жарким телом, и Марк чувствовал, что еще немного — и он сойдет с ума от нереализованного желания. Честно, хотел сказать — неутоленного, но как-то это… Не соответствует прагматичному подходу нашего века. Это раньше желания утоляли. А теперь мы их реализовываем. А если не реализовываем с непосредственным объектом, то потом… Ну, сами знаете, взрослые небось.
