Камчатка своей природой, конусами вулканов, горячими ручьями Паратунки, произвела на Христиани неизгладимое впечатление. Острый ум путешественницы, умение наблюдать, анализировать и делать выводы хорошо видны в ее письмах. Она писала о местных жителях, которые после завоевания полуострова казаками и насильственного крещения не приобрели ничего, кроме ранее неизвестных им болезней и пороков. Авачинская бухта ее восхитила. «Петропавловский порт — произведение природы, действительно прекрасен и великолепен. Наверное, во всем мире нет ничего подобного», — сообщала она. Лиз подробно описывала быт и нравы жителей Петропавловска.
Из Петропавловска 50 дней шли к устью Амура. Несмотря на скуку и однообразие плавания, Христиани находила удовольствие в созерцании красоты океана и неба. Она умела наслаждаться жизнью. С большим юмором описывала Лиз встречу с аборигенами Сахалина, где путешественники ненадолго высаживались.
Не встретив «Байкал», «Иртыш» направился в Аян, где Христиани ощутила наконец под ногами твердую почву. Некоторое время ей казалось, что земля качается, но это обычное явление после долгого плавания. В Аяне экспедиция Муравьева пробыла недолго и вскоре направилась в обратный путь. Была середина октября, а зима в тех краях наступает быстро. Христиани писала: «Мы снова погрузились в хаос жуткой дороги». Снег и лед покрыл горы, град сек лицо. Скользя и падая, путники тащили под уздцы лошадей, не желавших идти по скользкому склону. Когда перевалили через горы, начались замерзшие болота с буреломом, который, как капкан, подстерегал ноги людей и лошадей. По этой адской дороге они добрались до небольшой речки Майя. Дальше было легче. И только там Струве признался генералу и Христиани, что лошадь со «страдиварием», за которого он отвечал, как выразился генерал, «своей головой», рухнула в пропасть. Струве с казаком, рискуя жизнью, спустился на дно пропасти, увидел мертвое животное и… целехонький ящик с виолончелью. Не веря своим глазам, он бросился к нему и не увидел никаких повреждений. С огромным трудом двое мужчин поднялись с ящиком на тропу и привязали его на другую лошадь. На привале, укрывшись палаткой, чтобы никто не увидел, он открыл ящик и внимательно осмотрел драгоценный инструмент. К его огромному облегчению, на виолончели не было никаких следов падения. Только после этого чиновник решился рассказать о случившемся. Лиз слушала его рассказ ни жива, ни мертва. Потом она попробовала сыграть на виолончели. И успокоилась, услышав, что инструмент звучал, как и прежде.
