Впрочем, в недобрых намереньях трудно мне их заподозрить;
Мы ведь мирно живем, — за что причинять нам обиду?»
«Боже правый! — вскричал, не сдержавшись, кузнец раздраженный. —
Да неужель нам гадать: за что, почему и откуда?
Несправедливости ныне кругом; и кто сильный, тот правый!»
Но, не смутясь его пылом, ответил нотариус сельский:
«Правда у бога одна, и правда всегда торжествует;
Вспомнил я кстати рассказ, которым не раз утешался
Я в темнице, когда арестантом сидел в Порт-Рояле».
То был любимый рассказ старика, повторяемый часто,
Если он слышал, как люди на несправедливость роптали.
«В некоем городе древнем (каком — я сейчас не припомню)
Посередине площади высилась на постаменте
Статуя бронзовая Правосудья, сжимавшая твердо
В левой руке весы, в правой — меч, в знак того, что навеки
Вознесено правосудье в законах и в сердце народа.
Даже птицы там в чашах весов свои гнезда свивали,
Не опасаясь меча, сверкавшего грозно на солнце.
Но с течением лет развратились понятья и нравы.
Власть подменила закон, и сильный железной рукою
Слабого стал притеснять. И случилось, что в доме вельможи
Нитка жемчужин пропала, и в том обвинили служанку —
Девочку, что сиротою жила в этом доме богатом.
Суд неправый да скорый обрек ее казни; и кротко
Встретила смерть она возле бронзовых ног Правосудья.
Но, едва вознеслась душа ее чистая к небу,
Страшный гром прогремел, разразилась над городом буря,
Молнии гневный удар из рук Правосудия выбил
Чаши тяжелых весов и сбросил со звоном на землю.
Тут и увидели все сорочье гнездо в углубленье
Чаши и в стенке гнезда — вплетенную нитку жемчужин».
Молча дослушал кузнец, но казалось, что этим рассказом
Не был он убежден и лишь возразить затруднялся.
Мысли его застыли в складках лица, как зимою
Пар застывает на стеклах причудливым, резким узором.
