Одним движением руки я снял заклинание, а потом сорвал с дверцы замок.
— Пресветлые духи! — Незнакомая женщина, возле которой толпилось несколько оборотней, вырвалась из их успокаивающих объятий и рванулась к клетке. — Ноли, Сатик!
— Я рад, что мы решили сюда прийти, — старик распахнул длинную куртку, и я увидел на нем пояс вожака и ножны с кинжалом, — прими нас в свою стаю, иначе не сберегу ребятню.
Проклятая пентаграмма, да ведь если так будет продолжаться, я от этого железа скоро на кровати не помещусь.
— Бери, — подтолкнул Таилос, и я, несчастно вздохнув, взял пояс и протянул сдавшемуся вожаку ладонь.
И только когда ее обожгло мимолетное прикосновение, сообразил, что старик легко снял с себя символ вожака. Несмотря на то что я чувствую в его оружии незаурядную силу.
— А я не могу снять свой пояс, — откровенно пожаловался я, вынимая из ножен его кинжал, и оборотень вдруг усмехнулся с лукавым облегчением.
— Так нужно было закрепить связь кровью, всего несколько капель, тогда можешь и снимать и оставлять, никто не прикоснется.
— Где ты раньше был, — вздохнув, я оглянулся на сосредоточенных домочадцев и понял, чего они ждут.
И почему держат в стороне столичного мага, считают, что никто не должен видеть сокровенных тайн оборотней. Но спорить и приказывать пустить его ближе не стал, опытный маглор и сам найдет способ подсмотреть.
Решительно застегнул поверх своего пояса второй, еще хранящий чужой запах и тепло, наполовину вытащил из ножен синеватое, как инеем покрытое потайными узорами лезвие кинжала и начал объединение. Тонкий кинжал старика я совмещал со своим уже увереннее, чем в первый раз, да и руны быстрее находили свои места. Короткая вспышка, волна освободившейся магии, и нет больше ни второго пояса, ни вторых ножен.
Вытащив из ножен клинок, я задумчиво осмотрел его острие, сильно сомневаясь, что оно прорежет мою шкуру. Но желание спать спокойно, без кучи громыхающего металла, все же победило, и я поднес кончик кинжала к пальцу, мысленно уговаривая свою защиту не сопротивляться и позволить мне сделать хоть небольшой прокол. Все маглоры знают, что многие артефакты, изготовленные в смутные времена после разлома, завязывались именно на кровь одаренных, и потому я сразу поверил словам старика.
Оставалось только убедить собственную шкуру, которая слушала меня далеко не всегда. Я вспомнил, как она реагировала на Мэлин, и едко ухмыльнулся. Других я могу обманывать сколько угодно, но самому мне давно ясно, почему шкура так безоговорочно признала ее своей.
