— Когда умерла моя мать?
— Она жива, — быстро сказал Яромильский.
— Жива? Но… вы знаете, где она?
— Да… — он помедлил, но все же продолжил: — Я отыскал ее лет пять назад. Это стоило трудов и денег, но тогда деньги уже не имели значения. Она живет на Алтае. Скит, отдаленная деревня… Ее называют Белой пророчицей или Белой колдуньей, и туда ездит иногда народ. Она мало кого принимает. Меня приняла, — он криво усмехнулся какому-то болезненному, видимо, воспоминанию. — Смотрела как на чужого. Я ей: «Как же ты сына бросила?» А она: «Так было нужно». Я говорю, что могу его найти. А она… — Помещик виновато глянул на напряженно слушающего Андрея. — А она только плечами пожала. Я говорю: «Приезжай, хоть на могилы сходишь к родителям». Она глянула, словно я глупость сказал, и говорит: «На мне лежит забота о живых». Потом встала и говорит: «Уезжай. У тебя своя жизнь, а у меня своя».
После того, что рассказал им Яромильский, всякие поиски неведомых сокровищ отступили на второй план. Мири купила три билета до Сургута, а оттуда на местный авиарейс до Бийска. И, отыскав в Интернете местное турагентство, договорилась, что им дадут человека с машиной, который довезет их до озера Уч-Кель. Девушка в турагентстве не знала, где это, и Мири пришлось читать по бумажке странные названия, которые записал для них Николай Павлович.
Надо сказать, что поездка произвела на молодых людей тяжелое впечатление. Мири, хоть и проводила в России много времени, никогда (кроме школьных экскурсий по Золотому кольцу) не выбиралась дальше Москвы и Питера. А Анри, всю сознательную жизнь проживший в Европе, даже в этих городах был лишь проездом. Когда он узнал, что они едут в горы, то скорее обрадовался — с приятелями они много времени провели в Альпах, катаясь зимой на всем, на чем можно кататься, а летом бродя с альпенштоком и прочими альпинистскими радостями по склонам. Однако вскоре выяснилось, что горы горам рознь.
Главное для туриста, бесспорно, природные красоты и впечатления от них, но есть и бытовая сторона вопроса, которая тоже имеет немалое значение. Аэропорт Сургута заставил молодых людей нервно озираться и с осторожностью выбирать то, что можно съесть. А уж Бийск поверг в состояние почти шока.
— Здесь все как после войны, — пробормотал Андрей, оглядывая облезлые стены и груду железа неясного предназначения, но мокрого и ржавого, сваленного в углу и без того невеликого здания.
— Не говори глупостей, — отозвалась Мири. — Не было здесь войны.
