У подъезда вокзала стояли, дожидаясь работы, «советские извозчики» — с двухколесными тележками, на которых они развозили с вокзала грузы, впрягаясь сами наподобие японских дженерикш: лошадей и подвод в Москве было, видно, мало.
Аня слышала, как «советские извозчики», отдыхая около своих тележек, разговаривали между собой:
— Кого это тут били давеча, крик был?
— Жулика какого-то били... Мешок стянул с мукой что ли...
— Зачем мешок, у него у самого мешок «со смертью».
— Что это?!
— Со смертью, говорю, мешок...
— Так?!
Аня насторожилась, догадываясь, что речь идет о Марке.
— Вот его и били.
— Смерть, значит, чтобы не распространял?..
— Да, заразу распространяют в народе вот такие.
— По-моему, все это вранье. Какая может быть смерть в мешке.
— Вранье, конечно. Однако, мальчишку-то убили!
— Ой, верно ли?
— Сам видал. На автомобиле увезли...
Аня схватилась за грудь — сердце ее сжалось от боли... Она заплакала и шептала:
— Неужели убили его из-за моего узелка... Не надо мне, не надо мне платья...
— Девочка, о чем ты плачешь? Смотрите, Вилли, что за прелесть...
Надушенные пальцы в кольцах с камнями взяли Аню за подбородок и подняли вверх ее лицо. Девочка увидела перед собою плотную и грузную даму в белом платье и шляпе с пером. Глаза у дамы были подведенные, губы ярко накрашенные пурпуром; на этой серой, пыльной площади, рядом с голодной толпой оборванцев, женщина эта показалась Ане страшной.
— О чем ты плачешь, девочка, откуда ты?
Аня начала бессвязно рассказывать. Дама кивала головой, что-то соображая. Около нее стоял, кого она называла Вилли, высокий бритый человек в широком английском пальто. Засунув руки в карманы, он покачивался, переступая с носков на пятки, и пыхал трубкой.
Взглянув ему в глаза, Аня еще больше испугалась и больше не решалась поднять головы, рассматривая то дорогие туфли барыни, то остроносые ботинки ее кавалера...
— Что же ты хочешь делать, милая?..
Аня ответила, что пойдет искать поезд сама. Дама, помолчав, перекинулась несколькими словами со своим спутником и сказала:
— Мы только что узнали на вокзале, что ваш поезд уже ушел в Симбирск.
— Боже мой, — закричала Аня и, закрыв лицо руками, упала, плача, на гранитный барьер вокзального подъезда.
— Не плачь, милая, поедем к нам. А завтра я тебя отправлю вслед вашему поезду с пассажирским.
— Благодарю вас, мадам... — сказала Аня, — решилась поднять глаза и снова испугалась: кавалер, которого дама назвала Вилли, широко осклабясь, показал два ряда крепких, крупных, желтых зубов.
