Девочка стонала:
— Ты мне синяки сделал на боку.
— Синяки! Тоже! Я из-за тебя сам, было, не пропал. А то «синяки». Лежи уж, да молчи. А то, гляди, рассержусь, столкну с вагона...
Девочка посмотрела на Марка испуганно, вцепилась в стойку руками и прошептала:
— Милый, я не буду. Не надо!
И затихла. Марк лег возле нее и видел, что в уголках темных глаз копятся крупные слезы и, наполнив, льются через край...
— Эх, ты, дрянь, — сказал Марк: — радоваться бы, что пустили в поезд, а она ревет. Перестань, а то спихну...
Глаза девочки высохли. Она улыбнулась.
— Как тебя зовут?
— Аня Гай. А ты?
— Марк. Фамилия моя Граев. Отец — в вагоне. Токарь. Мастеровой из депо. А твой?
— Полковник.
— Га! Полковник. Эх-хе-хе. Да ведь, ты «контра». А мать у тебя есть?
— Мама умерла.
— А у меня есть мать. Ну, ладно, лежи уж, «контра». Да поглядывай на станции, где твой поезд стоит. Мы ведь не везде стоим. Мы курьерским идем.
— Я буду смотреть.
— А как ты свой поезд узнаешь?
— Он серый весь, с красными крестами.
— Санитарный. А паровоз какой?
— Хороший!
— Хороший? Я спрашиваю какой: «эшка», «коломенка» или «путиловский».
— Не знаю.
— Эх, ты! Тут санитарных поездов пустых везде на станциях сколько угодно... А сколько вагонов в вашем маршруте?
— Я не сосчитала.
— Да, плохо твое дело, Аня. Глупые вы, девчонки. Уж посадили тебя в вагон, и сиди до места...
— Я напиться ушла.
— А узелок зачем взяла?
— Чтобы не украли...
— Что в узелке-то?
— Так. Платье и другое...
— Кто ж украл бы. Подружки что ли?
— Я не знаю...
Аня дрожала от ветра. Но солнце было уже над землею и местами пропыхивало румяным полымем сквозь чащу елей и обдавало детей ласковым теплом. Товарищи Марка пробудились. Марк рассказал им, откуда и как взялась на крыше вагона девчонка. Аня Гай протянула им по очереди тоненькую посиневшую от холода ручку и назвала себя. Сашка Волчок сказал Марку:
— Попадет тебе от отца — «контру» в поезд пустил. А ты ей хлеба-то дал?
— Нет!
— Поди, она не емши?
Аня сказала, что она давно не ела. Два дня почти. Но это ничего, она есть не хочет.
Сашка достал из сумки кусок хлеба и протянул Ане. Она жадно схватила кусок и, прижав его к груди, закрыла глаза...
— Ты смотри, поезда своего не прогляди...
Мимо станций и полустанций громыхал без останова мурманский маршрут — и ни одного поезда навстречу. Аня Гай вскрикивала, завидя на путях серые вагоны санитарных поездов, но они были без паровоза и с разбитыми окнами. Девочка плакала, откусывала маленькими кусочками хлеб, прятала снова кусок под пелеринку.
