— Какая работа, если фильмы годами не снимались? Самые известные режиссёры сидели без денег, спасались преподаванием во ВГИКе. Бойкая жена одного из них открыла бутик и прогорела.
— Так ей и надо! — зло сказал дедушка. — Я против этой рыночной демократии.
«Твикс» мы съели пополам с дедушкой. Он был сластёна.
На следующий вечер я оказался вместе с отцом в одном из просмотровых залов Дома кино. В зале сидели сплошь дряхлые старики и старухи. Полный зал полуживых людей.
Отец усадил меня рядом с интересной старушкой. В руке у неё были очки на перламутровой палочке. Лорнет называется. На голове шляпка. Старушка тут же придирчиво оглядела меня через этот лорнет. С другой стороны, слева от меня, сел какой‑то припоздавший, запыхавшийся дядька с блокнотом и авторучкой.
Перед киноэкраном за столиком сели несколько человек. В том числе мой отец. Выбритый, отдохнувший, он выглядел в общем неплохо. Даже красивым. Он и объявил: «Начинаем очередной вечер забытых и неопознанных лент!»
В зале погас свет. И на экране один за другим стали возникать блёклые, как медузы, обрывки первых русских дореволюционных и послереволюционных немых фильмов. Именно как медузы, из толщи времени, словно сквозь толщу воды.
Все они были из великосветской жизни. Балы, дуэли, любовные сцены. Актёры бешено жестикулировали, изображая великие страсти.
Притихшие в зале старики должны были, узнав кого‑нибудь, крикнуть «стоп!» и объявить фамилию артиста. Рассказать, что знают о его судьбе.
Что тут началось! Достаточно сказать, что, когда показывали третий или четвёртый фильм, моя соседка, которую я про себя назвал «старуха Шапокляк», вдруг зарыдала. Я крикнул: «Стоп! Зажгите свет!». Лорнет вывалился из её пергаментных ручек. Я подобрал его. Первые минуты она не могла слова сказать от рыданий. Потом выяснилось: увидела на экране себя! Молодая гимназисточка лет пятнадцати, танцевала на балу с красавцем юнкером.
Жестокая оказалась затея. Для нескольких зрителей устроителям пришлось вызывать «скорую».
Во время этого вечера человек, сидевший слева, почему‑то поглядывал на меня. А когда истязание стариков ожившим прошлым закончилось, выяснилось, что отец не зря посадил нас рядом. Мой сосед оказался ассистентом режиссера художественного телефильма, который уже начал сниматься где- то в Чехии. Им срочно взамен заболевшего артиста нужен был красивый парень на роль человека, попавшего в заложники из‑за эстрадной певички.
