«Господи, Иисус Христос, защити этих людей, дай им хоть сегодня уснуть не обиженными, — молюсь я под стук дождя. — Вразуми, что мне делать с ужасным материалом, заполнившим половину блокнота. Написать в Литературку? В «Советскую культуру»? Для начала встретиться с их Карабасом–Барабасом? Если не набить морду, то хотя бы так напугать, чтобы впредь на всю жизнь зарёкся издеваться. А я знаю, как это сделать…»
Слышно, как хлопает дверь. Это из соседней комнаты в туалет проходит Вадим. Минут через двадцать с таким же шумом возвращается, бормоча — «Гут. Зеер гут».
Что за человек? Вчера, когда мы вернулись после ужина в партийном оазисе, в порыве непонятной откровенности вдруг рассказал, что его жена все заработанные им гонорары и денежные премии обращает в бриллианты.
Когда Вадим возник с моей записной книжкой, первое, что я отчётливо ощутил: знаменитый человек одинок до отчаяния, иначе не стал бы искать владельца этой книжки. И мне польстила ситуация. В результате — договор на переделку дурацкого сценария, житье в номере без письменного стола — весь этот бред…
…Ровно в семь утра нас будит Павел Захарович. Входит, отперев своими ключами дверь, грубовато, даже несколько фамильярно провозглашает:
— Поднимайтесь! Пятнадцать минут на сборы. Надевайте тёплую робу, на улице плюс пять.
Конечно, мы для него, судя по этим апартаментам, мелкая сошка. Особенно я. Отказавшись пить с нами чай, он втискивает в кухонный холодильник какие‑то пакеты, затем выносит на улицу ведро с мусором.
Обратно он не входит, и мне становится особенно неловко от нашего промедления.
— Не волнуйтесь! — говорит Вадим, медленно, как назло, протирая срезанной с огурца шкуркой щеки и кисти рук. Увидите, в любом случае, без форели не уедем.
Забираю с батареи открытую баночку с подсохшей красной икрой, напяливаю в передней поверх свитера и брюк брезентовый костюм, выбираю одно из нескольких снаряжённых удилищ и выхожу на крыльцо.
Резкий свет утра. Резкий запах подгнившей листвы, запах осени, поздней, кавказской. Вдали на чистом, промытом ночным дождём небосклоне виднеется стена гор. Где‑то за ними — Чечено–Ингушетия, Дагестан, Каспийское море. Шагаю с Петром Захаровичем и Вадимом, надевшим, кроме бушлата и ватных брюк, ещё и чудовищных размеров резиновые сапоги до бёдер — рыбацкие ботфорты, и вижу себя со стороны: как перемещаюсь среди всей этой географии неведомо зачем и куда…
Вадим несёт удочку наперевес.
— У вас случайно нет фотоаппарата? — спрашиваю Павла Захаровича.
