Друзья Гидеона, Пиппа и Джайлс, знали семью Дэниелсов с детства, а Пиппа даже пару раз ходила с Дэмиеном на свидание, так что по возвращении в конце того ужасного дня из Паддлстоун-Фарм Гидеон с тяжелым сердцем сообщил им о случившемся. Пиппа только что вернулась после многочасовой охоты с пахучей приманкой и еще находилась под впечатлением от погони. Когда Гидеон явился в дом с печальной новостью, она со своим бой-френдом Ллойдом ела суп на монастырской кухне — уже скинув сапоги, но еще в заляпанной грязью одежде. Он не стал делиться самыми жуткими деталями, но и без того поверг обоих в глубокий шок.
— Боже! — воскликнул Ллойд. — Так вот почему на дороге было столько полицейских машин! Наше место сбора было примерно в десяти милях оттуда, — объяснил он Гидеону. — У меня в конце первой полосы захромала кобыла, так что пришлось тащиться пешком за второй лошадью. То-то вертолет кружил…
— Да, я его тоже видела, — вспомнила Пиппа. — Господи! Бедный Дэмиен! Бедная Тилли! Невероятно! Это какая-то бессмыслица!
— Кто такой Маркус? — спросил Гидеон. Барбара и Хэмиш упоминали о Маркусе, но Тилли, как мне показалось, не слишком расположена говорить на эту тему.
— Маркус! Боже, я совсем забыла о Маркус, — тут же отозвалась Пиппа. — Младший брат Дэмиена. Покончил с собой лет десять или двенадцать назад. Ужасно! Он проходил тренировочные сборы с командой по современному пятиборью, готовился к участию в Олимпиаде, а потом спрыгнул с крыши какого-то здания. Ему было семнадцать, и все считали, что он совершенно счастлив. Страшный удар для семьи. И вот теперь Дэмиен. Какая несправедливость. Бедная Барбара, бедная Тилли.
Гидеон вспоминал тот разговор, ожидая Джайлса, который обещал заехать за ним по пути на поминальную службу.
Пиппа и ее старший брат жили в старом приорстве, доставшемся Джайлсу в наследство после преждевременной смерти их родителей несколько лет назад, а Гидеон уже второй год арендовал у них — фактически бесплатно — сторожку. Это каменное сооружение шестнадцатого века он делил с абиссинской кошкой Эльзой и двухлетней дворняжкой, отзывавшейся — при желании — на кличку Зебеди.
За окном, на зеленеющей лужайке, по которой скользил рассеянный взгляд Гидеона, под стеной из старых буков покачивались на ветру рассыпанные скупой рукой нарциссы. После нескольких пасмурных, серых и мокрых дней солнце выглянуло из-за туч и трава так дружно пошла в рост, что кое-кому уже давно следовало бы взяться за газонокосилку или просто косу, но в данный момент мысли Гидеона витали далеко от собственного лужка.
