— Как раз на Петра и Павла родился, — продолжал Карпо. — Так его Павлом и назвали.
— Как Павлом? — остыл Данилкин. — Как Павлом? Нет! Пётр! Петром будет! Петров день, вот Петром и будет! Пётр! Пётр! Пётр Данилкин! А ты, Карпо, будешь крёстным отцом!
— Бросай, Ванька, водку пить, пойдём на работу. Будем деньги получать каждую субботу!..
— Друзья твои к нам идут! — вбежала в дом встревоженная Галя. — Песни во всё горло орут! Дитя разбудят!
— Тише, вы, черти! — зашикал Алексей, выскочив им навстречу. — Тише! Петро спит!
Приятели разом сомкнули рты.
— Мы ж не знали, — сказал кто-то с обидой.
— Ну-ну-ну! Не обижаться! — ответил Данилкин. — Потихоньку проходите, — посторонился он, давая возможность пройти в переднюю комнату. — Галя, состряпай нам что-нибудь.
Гости разместились на установленной вдоль глухой стены длинной деревянной скамье за чисто вымытый, покрытый льняной скатертью стол. Алексей сел на табурет напротив.
— Мы как на Тайной вечере, — заметил Яков Осыка, — искоса глянув на икону в святом углу.
— Только «апостолов» не двенадцать, да Иуды нет, — уточнил брат Фёдор.
— Иуда всегда есть, — заметил Алексей. — Его не ждёшь, а он тут как тут!
— Только не среди нас, — уверил Коваленко.
Галя не заставила себя ждать. Быстро, без суеты, поставила на стол миски с крупно нарезанными овощами, солонку с грубого помола солью, на разделочной доске аппетитные ломтики сала, хлеб. На столе появилась бутыль отменного «первака», стаканы, купленные Алексеем в городе с первой его зарплаты на шахте.
— Сегодня мало нас. — Данилкин окинул взглядом присутствующих. — Завтра, послезавтра будет больше. Сегодня мы забудем разгульные песни и приступим к серьёзному разговору о нашей жизни вообще и в частности.
Алексей поднялся, прошёл взад-вперед вдоль стола, припоминая, как в подобной ситуации ведёт себя шахтёрский активист. Данилкин старается подражать ему в манере говорить и в манере держаться перед людьми, но, всегда уверенный в себе, в этот раз он вдруг растерялся.
— Может, для начала выпьем, а? — предложил Коваленко, заметив неуверенность своего товарища.
— Ну да, выпьем, конечно, выпьем, — ухватился за предложение Егора Алексей, и самолично наполнил стакан каждого.
— С Богом! — встал с высоко поднятым стаканом Васыль Овчаренко.
— С Богом! — поддержали его остальные.
— С каким же Богом? — сказал Алексей. — Мы пролетарии, выпьем за нас!
— За нас… за нас…
Выпив, Алексей почувствовал облегчение, будто тяжёлый груз свалился с его плеч.
