— Мисс Мили… — Эмма стояла рядом со мной у кухонного стола. Краем глаза я видела, как она вошла в комнату, прокралась вдоль стены и зашла со спины. Никаких сверкающих предметов, вроде ножа, в ее руках я не заметила.
— Да, Эмма? — Я оторвала взгляд от утренней газеты и улыбнулась.
— Извините, что плохо себя вела. — Она виновато моргнула и посмотрела на меня полными раскаяния карими глазами. — Папочка сказал, что я была плохой девочкой и горчила его.
Горчила? Ах да, огорчила.
— Извинение принято.
— Правда? — Она даже удивилась. — Даже если я была гадиной?
Я рассмеялась.
— Эмма, ты чудесная девочка, но вчера у тебя просто выдался плохой день.
Она потерла нос и тихонько повторила:
— У меня просто выдался плохой день… — Взгляд ушел к потолку, губы застыли. Я уже не сомневалась, что снабдила ее аргументом для оправдания будущих вспышек. Но, папочка, у меня просто выдался плохой день. И отец обезоружен. Можно побрить наголо собачку или бросить в стену тарелку.
— Ты не против, если я приготовлю тебе яичницу? — Встала я довольно рано и, пробравшись тихонько в кухню, сварила ванильный кофе и провела ревизию содержимого холодильника, в котором обнаружила яйца и все необходимое для оладий с черничным джемом.
— Спасибо, не надо. — Эмма скорчила недовольную физиономию.
— Тогда оладьи с черничным джемом? — Прошло. Она была такая подвижная, такая непоседливая и все время двигалась, пританцовывала, напевала. Теперь она широко улыбнулась и подалась вперед, показывая, что готова помириться со мной ради оладий с черничным джемом. — Хочешь помочь?
Она быстро закивала и захлопала в ладоши.
— Приготовим папочке сюрприз!
— Отличная идея, — одобрила я. — А что будем пить?
— Апельсиновый сок! — воскликнула она и, закружилась, напевая: — Апельсиновый сок, апельсиновый сок… — Ребенку явно недоставало витамина С.
Как и следовало ожидать, «Тропиканы» в холодильнике не нашлось, только чашка с апельсинами. Слева от холодильника обнаружилась ручная соковыжималка. Будет весело…
— Что тут за шум? — Рассел вошел в кухню, гладко выбритый и свежий после душа. «Тяни!» только что прокричала я, подавая сигнал моей добровольной помощнице, и Эмма, схватившись за серебристую рукоятку соковыжималки, потянула изо всех сил. Несколько предыдущих попыток закончились тем, что она сползала со стула и буквально повисала на ручке, болтая ногами в воздухе. Потом я подхватывала ее, возвращала на стул, и мы начинали заново, хохоча при этом как сумасшедшие. По щекам у меня катались слезы. На столе валялись выжатые и не очень половинки апельсинов — Эмма предпочитала закладывать свежие, а не тратить силы, выдавливая последние капли.
