— Мы частенько вылезали на улицу ночью через окно и смотрели на звезды. — Эвелин кивнула; убрав за уши волосы, она почувствовала себя увереннее. — Бывало, гуляли всю ночь, подумывали убежать. Лазали по деревьям, сочиняли всякие истории, разыгрывали сценки. Селия, помнишь Песню бурундучков?
Селия сделала вид, что не помнит, но глаза у нее озорно блеснули. Распевать Песню бурундучков она никак не собиралась. Да, когда-то они были лучшими подружками, тихими креативными девочками с совершенно разной судьбой.
— А потом ты уехала. — Селия сморгнула слезу. — Помню, как стояла на тротуаре и махала уезжавшему грузовику.
— Я тоже помню. — Эвелин опустила глаза. Для нее то был худший в жизни день.
— Но теперь-то ты здесь… Господи! Прекратите! — Я спрыгнула с массажного стола и повернулась к массажисту. — Я что, похожа на вашу бывшую? — Ренате определенно повезло куда больше — она преспокойно лежала на кушетке и даже посапывала, тогда как легкие пальчики второго терапевта подобно крылышку поглаживали ее плечи. Спина поднималась и опускалась, дыхание оставалось размеренным и мирным.
— Ты так многого достигла. Я горжусь тобой, — добавила Эвелин и перешла к перечислению обид на собственную судьбу. Неудачное замужество. Провалившийся проект с косметическим салоном. Новое бизнес-предприятие по выращиванию породистых щенят. В Кентукки.
— Нет, живу я хорошо, и стесняться мне нечего. — Ее пальцы снова потянулись к губам. — Правда.
Какое-то время все сидели в неловком молчании. Эвелин Гринберг сильно изменилась на шестнадцать лет. Селия тоже. В голове у меня — и, думаю, не только у меня — билась одна мысль: Ну же, Эвелин, соберись. Хватит плакаться.
— Эвелин. — Селия положила руку на плечо подруге. — Мы были лучшими подругами, и мне так тебя не хватало. Теперь ты здесь. Важно только это, а то, что произошло за эти шестнадцать лет, не в счет. Договорились?
— Договорились. — Эвелин покраснела и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Так что время, выбранное Киком для сюрприза № 2 — ожерелья стоимостью 750000 долларов в красной бархатной коробочке, — оказалось не совсем подходящее. Покой и умиротворение в ее глазах отступили вдруг под наплывом зеленой зависти. Глаза сначала зеленели и зеленели, а потом, по мере того, как подарки все сыпались и сыпались, чернели и чернели. За ожерельем последовали кашемировые одеяла. За одеялами — столовый набор от Веры Ванг. За столовым набором — белье от «Ла Перла». Даже вполне скромный на фоне всего этого блендер едва не довел Эвелин до судорог. Наблюдая за ней, я подумала, что после такого Селия, пожалуй, уже никогда не увидит лучшую подругу детства.
