А потом мы приезжаем в Семхоз, и я впервые попадаю в ваш дом.
Сегодня здесь буду рассказывать вам о замысле произведения, задуманного в эти последние годы. Для этого вы и пригласили меня к себе. Я волнуюсь. Весь опыт моей духовной жизни стал как бы кристаллизоваться, появилось острое ощущение, что я просто обязан довести его до людей.
— Сейчас угощу вас обедом. Сварю супчик, — говорите вы и действительно начинаете готовить обед.
— Батюшка, спасибо. Если из-за меня — я не ем первое. И вообще, не хочу есть. Давайте лучше поговорим,
— Нет, Полковник, нет, Полковник! Куда же делся половник? — напеваете вы, что-то помешивая в кастрюле, ставите на плиту сковородку, наливаете воду в чайник.
Мне кажется, приготовление обеда доставляет вам удовольствие. Да и все, за что вы берётесь, — делаете с удовольствием.
По воззрениям раджа-йогов, положительные или отрицательные вибрации человека переходят в его изделия, будь то приготовленная пища, произведение искусства или, скажем, построенный дом.
Во всяком случае, вы угощаете меня вкуснейшим обедом, потом пьём кофе, и я рассказываю о замысле будущей книги.
Вы сидите, подперев рукой бороду. То хмуритесь, то улыбаетесь. Потом встаёте, прохаживаетесь у стола. И вдруг перебиваете меня:
— Пишите немедленно!
— Но я, по-моему, ещё не готов. И потом — кто это опубликует?
— А это не должно вас волновать. Всё в руках Господа. Ваше дело — написать. Это необходимо. Сколько уже написано?
— Ни строчки.
— Ну, Полковник, вы просто лентяй. Надо торопиться, пока мы живы. Кто знает, что нас ждет... Благословляю! — Вы осеняете меня крестным знамением: — Пишите свободно, в полную силу. И учтите, как ни занят, буду приезжать, слушать, что вы там накарябаете.
Так это началось.
Трудно представить, смог ли бы я написать роман без вашей поддержки. За эти годы у меня умирают родители — сначала мать, потом отец. Арестовывают людей, которых я считал самыми близкими друзьями. И каждый день — больные со всех городов и весей.
Из-за отчаянных трудностей работа над романом растянулась на семь лет. Все это время вы рядом. Раз или два в месяц, в зной ли, в стужу, приезжаете ко мне, и я раскрываю синюю папку, где накапливаются листы рукописного текста. Читаю вслух. Вы то попиваете чай, то поднимаетесь, ходите взад-вперёд по комнате, то ставите пометки-закорючки на листке бумаги.
Не помню ни одного случая, чтобы вы сделали замечания по тексту, по композиции вещи. Зато когда чувствуете, что я где-то недостаточно чёток мировоззренчески, робею в каких-то выводах, которые кажутся мне слишком ошеломляющими для читателя, вы произносите целую лекцию. Воистину вдохновляя.
